Дочь похитительницы снов - Майкл Муркок Страница 72

Черные души, мелкие, ничтожные душонки! Хоть на что-то они сгодились, хоть в чем-то они послужили доброму делу. Разве не заслуживали они мучительной смерти – за все преступления, которые совершили, за все кощунства и грехи, которые успели сотворить?

Нет, не пристало христианину так рассуждать. Ведь погибли люди – и не важно, насколько плохи они были, главное, они были людьми и погибли не во славу Господа…

Мне почудилось, что я потерял Эльрика, и я запалил факел. Мой двойник оказался рядом: я увидел перекошенное бешенством лицо с алыми глазами. Мельнибонэец велел мне погасить факел, и я подчинился. Он разозлился на меня, разозлился, как хозяин злится на дурно воспитанную собаку. В его лице не было ничего человеческого. Впрочем, я тоже хорош! Гейнор почти наверняка возвращается сейчас в свой лагерь, а в этакой тьме даже крохотная искорка видна за многие мили.

Только когда мы очутились в туннеле, Эльрик разрешил зажечь факел.

Пока мы отсутствовали, Оуна спала. Она разом проснулась, метнула загадочный взгляд на отца, пристально посмотрела на меня. Я промолчал, ибо мне нечего было ей сказать. Человек и меч питали друг друга, причем невозможно было определить, кто старший в этом нечестивом союзе. Наверное, Оуне все это известно и без меня – матушка должна была рассказывать, да и сама она могла догадаться, поскольку смекалки ей не занимать.

Эльрик направился туда, где мы положили пантеру. Опустился на колени, прижался лбом к голове гигантской кошки, пробормотал что-то неразборчивое. Я искоса поглядел на Оуну, однако девушка не собиралась ничего мне объяснять. С широко раскрытыми глазами она наблюдала, как Эльрик расхаживает вокруг пантеры, бормоча себе под нос, делает магические пасы, словно пытается вспомнить заклинание.

Вполне возможно, именно этим он и занимался. Чуть погодя он поднял голову и тяжело посмотрел на нас.

– Мне нужна ваша помощь.

Чувствовалось, что это признание далось ему с трудом. Он никак не мог поверить, что настолько ослабел, и презирал себя за слабость. Может статься, колдовство, которое он творил, обошлось ему гораздо дороже, нежели он рассчитывал.

Что ж, выбирать не приходилось.

– Что нам делать?

– Пока ничего. Я скажу, когда вы мне понадобитесь, – он повернулся к дочери, и на его лице вдруг промелькнуло что-то вроде сожаления. Может, я и ошибаюсь, но Оуна, по-моему, встала поближе ко мне – на всякий случай.

Эльрика словно терзала чудовищная боль. Каждая мышца его тела напряглась, выступил пот – а в следующий миг мелнибонэец застыл в неподвижности. Его глаза были устремлены в иные плоскости бытия, недоступные моему восприятию. Слова, которые он произносил, для меня были пустым звуком, даже несмотря на то, что я понимал их смысл.

Одно слово повторялось чаще других: Меерклар!.. Меерклар!.. Меерклар… Имя. Не просто имя. Имя друга. Союзника. Настоящий друг. Кровные узы. Древние соглашения. И – сделки. Сделки, остающиеся в силе до конца времен. Заключенные на крови. Сделки между двумя существами нечеловеческой природы.

– Меерклар! – на сей раз имя прозвучало громче и отчетливее.

– Меерклар! – лицо Эльрика горело, словно вспыхнула слоновая кость. Глаза напоминали пышущие жаром уголья. Волосы развевались, будто вдруг ожили. Одна рука вздымала Равенбранд. Другая выписывала в воздухе фигуры, существующие одновременно в тысяче измерений.

– Меерклар! Повелитель клыков и когтей! Меерклар, твои дети страждут! Помоги им! Меерклар! Помоги им во имя нашей древней клятвы!

– Меерклар! – Эльрик выкрикивал это слово на особый, я бы сказал – на кошачий манер. Его била дрожь, он клонился к земле, словно дерево под напором ветра. Однако не переставал звать и не выпускал из руки Черный Меч.

Откуда-то донесся вой. Пахнуло животным. Тихое шипение. «Шшш» – будто кошка махнула хвостом.

– Меерклар! Любимый сын Сехмет! Тот, кому подвластны жизнь и смерть! Меерклар, повелитель кошек, почти наш договор!

Тело пантеры, лежавшее посреди пещеры, вдруг содрогнулось. Грудь животного заходила ходуном. Усы распрямились. Но глаза не открылись, и мгновение спустя пантера вновь распростерлась на полу пещеры, как если бы нечто попыталось оживить ее и не смогло этого сделать.

– Меерклар!

Эльрик вызывал самого свободолюбивого, самого трудноуловимого из духов – Меерклара, сына Сехмет, властелина всех кошек на свете.

Мельнибонэец уже не пел, а выл. От его голоса сотрясались стены пещеры. Эти вопли наверняка слышны снаружи. Если Гейнор услышит…

Я вдруг сообразил, что опять Оуна исчезла. Может, Эльрик, незаметно для меня, пожертвовал своей дочерью? В тот миг я был готов поверить во что угодно…

Перепуганные лошади ржали и рвались с привязи, пятясь перед тенью, что возникла на дальней стене пещеры. Эта тень перемещалась туда-сюда, точно зверь, мечущийся в клетке. Тень вскинула крупную, несомненно кошачью голову – и присоединила свой голос к голосу Эльрика.

В воздухе сложилась черная фигура, высокая, внушительная, стоящая на задних лапах; существо посмотрело на нас, издало негромкий рык и опустилось на все четыре лапы. Его взгляд был старше, древнее Эльрикова. Голова правильной формы, с воинственно торчащими усами, в разинутой пасти видны клыки, глаза отливают желтым… Огромный хвост лениво подергивался, угрожая разрушить пещеру. Существо то выпускало когти, то прятало их, то выпускало, то прятало. Интересно, эта кошечка голодна? Я всегда хорошо относился к кошкам, но тут вдруг, признаться, занервничал. Если правильно помню, кошкам не знакомы угрызения совести, так что эта киска запросто может нас слопать, если мы ей не понравимся – или наоборот, понравимся.

Вот он каков, Меерклар, повелитель кошек. Его облик оставался слегка расплывчатым, как если бы перетекал из реальности в реальность. Я уже начал привыкать к этому явлению, характерному для существ, которые обитают сразу в нескольких измерениях.

Где же Оуна? Куда она запропастилась? А у Меерклара такой вид, будто он только что славно пообедал…

Что там Оуна говорила? Что черная пантера – ее обличье в этом мире? А белый заяц тогда кто?

Сколько обличий у похитительницы снов?

И сколько жизней?

Эльрик обратился к Меерклару, тот ответил мелнибонэйцу низким урчанием. Эльрик стал рассказывать, что, собственно, происходит и как подданных Меерклара погрузили в колдовской сон, от которого они уже не проснутся, потому что умрут с голоду.

Могучий кот выгнул спину, зашипел, принялся расхаживать по пещере. Потом сел и задумчиво выпустил когти.

Лошади забились в угол, застыли, скованные ужасом – должно быть, уверенные, что их принесут в жертву Меерклару.

Я тоже боялся пошевелиться. Эльрик воткнул меч в землю, положил обе руки на рукоять и встал, широко расставив ноги. Глядя огромному коту в глаза, он продолжал вести с ним разговор.