Ее зовут Тень - Ксения Чайкова Страница 71

— А твои родственники?

— Им ты понравишься, я знаю, — оптимистично предрек Каррэн. — И они тебе тоже. Все будет хорошо.

— Твои б слова да богам в уши, — вздохнула я, впервые отмечая, что от альма, несмотря на холод и горы, очень приятно пахнет цветущим летним лугом.

— Все храны такие пессимистки или только мне такая досталась? — мягко поинтересовался Каррэн, двумя пальцами приподнимая мою голову за подбородок и поворачивая к себе. Я бездумно улыбнулась, понимая, что, кажется, счастлива.

И как он ухитряется быть таким теплым в царящем вокруг холоде? Это не был лихорадочный жар недужного или обжигающие пятна нагретого костром лица. Нет, губы альма хранили какое-то свое, нездешнее тепло… Которым он щедро делился со мной. Меня всегда занимал вопрос: куда деваются носы людей, когда они целуются? Теперь к нему добавился еще один: куда деваются клыки альмов во время тех же самых поцелуев?

— Иди ложись, — нехотя отрываясь от него, велела я. — Следующая вахта твоя, подниму без жалости.

— И никаких послаблений своему жениху? — жалобно поинтересовался Каррэн, пряча смешинки, пляшущие в глубине лунных глаз.

— Еще чего! Многого хочешь! — хмыкнула я, вновь укутывая Тьму.

— Ничего. Я с тобой лучше посижу, — отозвался он, притягивая меня себе на колени.

— Смотри, засну в тепле и уюте, — пригрозила я, неохотно высвобождаясь. — Ложись, завтра у нас тяжелый день будет. Сам же ездил этим перевалом, помнишь небось, каково здесь порой приходится.

— Ну как хочешь, — пожал он плечами, послушно укладываясь. Потом приподнял голову и предложил: — Кольцо тебе в первом попавшемся городе купим, любое, даже эльфийской ковки, если захочешь.

— Хорошо, — вздохнула я. Последняя фраза убедила меня в нешуточности его намерений, как ничто другое. Если уж альм предлагает купить кольцо, сделанное его исконными врагами эльфами, лишь бы мне понравилось, то тут уж действительно все серьезней некуда.

— Но лучше, конечно, альмовские украшения покупать — они и дороже, и красивее, и тебе больше подойдут, — тут же добавил Каррэн, словно прочитав мысли, крутящиеся в моей голове.

— Спи уж, — велела я, встала и начала мерить шагами пещеру, словно стремясь догнать стремительно расползающиеся остатки спокойствия и самообладания. Естественно, ничего путного так и не надумала. Зато не замерзла и не задремала.

Пробуждение Торина было далеко не самым приятным. Несмотря на растянутые Тенью заклинания и поддерживаемый всю ночь костер, пещера успела выстыть и теперь казалась ледяной, неуютной и совершенно непригодной для жизни.

Граф приподнялся на локтях и задумчиво обозрел присутствующих. Двойняшки увязывали в тюки накидки и одеяла, Зверюга с одухотворенным выражением лица огромным тесаком, с каким только на кабана ходить, резал оставшееся от ужина мясо, Каррэн деловито ломал о колено и бросал в огонь солидный ворох сучьев, Папаша осматривал копыта лошадям. Темноглазой храны видно не было.

— А где Тень? — поинтересовался Лорранский, ежась и не торопясь вставать.

— Умываться пошла, — отозвался Каррэн сквозь клыки. Ему попался особенно крепкий и неподатливый сук, с которым не могла справиться даже нечеловеческая сила альма. По-хорошему надо было бы выбросить твердокаменную ветку подальше, но Каррэн больше из упрямства, чем действительно по необходимости, продолжал упорно раз за разом пытаться сломать непокорный дар природы.

— Умываться? В такой холод?

— А почему бы и нет? — Последним словам альма аккомпанировал громкий хруст, ознаменовавший победу разумного существа над бестолковым суком. Каррэн, торжествуя, бросил обломки в огонь, выпрямился и повторил: — Почему бы и нет?

Любопытство тут же подняло Торина на ноги и буквально вытолкнуло из пещеры. Где ручеек, он знал, Тень вчера показала его всем, пояснив, что вода в нем не замерзает никогда, даже в самые жестокие морозы.

То, что Лорранский увидел на берегу, повергло его в ступор. Когда-то Торин воспринял за выдумку рассказы о том, что храны всегда, где бы ни были, раздеваются на ночь, считая нездоровым спать в грязной, пропотевшей за день одежде. Но слышать-то подобные вещи он слышал и с трудом, да верил, так что привычка Тени перед ночлегом стаскивать с себя все, кроме тонкой нижней рубашки, его шокировала не особенно. А вот уверения о способности хранов при первой же предоставленной богами возможности мыться, не обращая особенного внимания на погоду и температуру воды, Торин однозначно высмеял как откровенную ложь. И вот теперь Лорранский понял, что был неправ.

Тень сидела прямо на снегу, подогнув под себя одну ногу. В руках девушка держала котелок, которым зачерпывала воду из ручья и со счастливыми взвизгами выплескивала ее на себя. Вонато сидела в некотором отдалении и без одобрения взирала на занятие своей хозяйки.

— Тень, ты чего? — охнул граф, не зная, что и предпринять. Ведь насмерть же простудится безголовая девица!

— Торин? Доброе утро! Спускайся, я и тебе полью! — азартно предложила девушка, вскакивая. Если ей и было холодно, то по хране заметно этого не было — она не дрожала и не клацала зубами.

— С ума сошла? А ну бегом в пещеру — переодеваться, сушиться и греться! — с неизвестно откуда прорезавшимися командными нотками гаркнул Торин, делая шаг к девушке, чтобы при малейшей попытке сопротивления тут же уволочь ее силой. Но Тень решила не спорить и, легко ступая по снегу босыми ногами, подошла к своему подопечному. За ту минуту, которая понадобилась ей на преодоление расстояния в несколько шагов, тонкая нижняя рубашка стала колом, а вода на волосах смерзлась в звенящие прозрачные сосульки.

— Тебе не холодно? — поинтересовался Лорранский. Ничто рыцарское ему чуждо не было — граф попытался расстегнуть куртку, дабы укутать безголовую купальщицу, но девушка мягко накрыла его руки своей ладонью, вовсе не ледяной, как сначала показалось Торину, но быстро остывающей и теряющей ярко-розовый цвет.

— Не холодно. Но сейчас будет, если не потороплюсь. — Тень легонько хлопнула его по плечу и, крикнув: — Догоняй! — побежала к пещере. Вонато поднялась на крыло и полетела следом, не скрывая неодобрительного шипения.

Когда Лорранский, наконец-то очнувшись, вернулся на место ночной стоянки, там уже кипел жаркий спор. Тень, натягивая штаны, возмущенно оправдывалась. Вернее, не оправдывалась, а просто ставила в известность:

— Я, между прочим, девушка. Это вы, мужики, можете годами не мыться, а я существо нежное, нуждающееся в чистоте и аккуратности. И зачем так орать? Я же сама в воду полезла, а не тебя столкнула!

— А если ты простудишься, заболеешь и умрешь? — с неудовольствием вопросил Каррэн, держа над огнем свитер храны. Увидев, что девушка уже справилась со штанами и обувью, он протянул ей нагретую одежку. Та кивнула, благодаря за заботу, но ответила все так же возмущенно и негодующе, правда немного непонятно:

— А с чего это ты про мою погибель вдруг речи завел? Уже жалеешь о том, что наговорил ночью, да?