Меч эльфов - Бернхард Хеннен Страница 71

Из Паульсбурга Гисхильду увез целый флот. Но потом след ее потерялся. От Паульсбурга до Вилусса было совсем недалеко, однако корабли туда так и не пришли, хотя стояла хорошая погода и шторма не было.

Какую тайную цель преследовал флот, Сильвина долго не могла выяснить. Наконец эрцрегент вернулся в Вилусс сухопутным путем. К нему пробраться ей не удалось. Через третьи руки она узнала, что рыцари Древа праха помогли ему освободить похищенную девочку. Говорили, что ее на галерах отправили в Марчиллу, чтобы оттуда везти в Анисканс.

После этого Сильвина приготовилась к длительному путешествию во вражескую столицу. В Анискансе она услышала о карете с занавешенными окнами в сопровождении рыцарей Древа праха и рыцарей Древа крови. Ходили слухи о том, кого могли привезти в королевском экипаже в самое сердце города, где за каменными стенами находились дворцы высших князей Церкви. Туда, где стоял ясень, на котором некогда умер святой Гийом.

Простым смертным дозволялось входить во внутренний город только по большим праздникам. И даже тогда рыцари Древа праха и избранные солдаты следили за каждым их шагом. Что происходило во внутреннем городе, для жителей Анисканса было тайной за семью печатями. Только слухи проникали через золотые ворота в мраморных стенах высотой в сорок футов. Сильвине понадобилось три недели, чтобы узнать, что на Башне мертвых была похоронена девочка-язычница. Труп ее подняли туда под покровом тайны, так, по крайней мере, говорили. Она услышала об этом от воняющего розовой водой мыловара, брат которого якобы был священником и камнетесом во внутреннем городе и иногда приходил навестить свою семью. У Сильвины было подозрение, что мужик рассказал бы все что угодно, только чтобы еще раз переспать с ней. Это оказался единственный след, история, которая могла быть неправдой.

Но эльфийка не знала, где еще искать. Стена, окружавшая внутренний город, имела семь миль в длину. Там были дюжины храмов-башен и дворцов, сотни домов, где жили ремесленники-священники, — город в городе. И здесь Сильвина не могла передвигаться, не бросаясь в глаза. В качестве проститутки войти туда было нельзя, а священнослужительницы не кутали головы. Если бы Сильвина захотела выдать себя за одну из них, то острые эльфийские уши выдали бы ее с головой. Когда она была Миреллой, то носила на голове яркую повязку, чтобы скрыть уши. Она целовала своих клиентов, дарила им свое тело за пару монет, но никто не имел права касаться повязки. Того, кто нарушал это железное правило, она прогоняла.

Эльфийка посмотрела на свои руки — раны затянулись. Она поднялась и посмотрела на саркофаги. Неважно, насколько слаб и неверен был этот след, ей нужна правда.

Она нашла волосы Гисхильды в мусорной яме под Паульсбургом: безошибочно узнала их по запаху. Мауравани, словно волки, могли следовать за запахом пота. Живущие в глуши должны уметь использовать все свои чувства! Волосы Гисхильды пахли кровью. Что эти рыцари сделали с принцессой?

Сильвина шла от саркофага к саркофагу. В белом камне были высечены имена. Здесь покоились жители из всех провинций. Церковь привечала тех, кто отдавал свое сердце Тьюреду, и неважно, где он или она родились. Но имени Гисхильды не было.

В центре мертвецкой в полу зиял люк в форме полумесяца. Винтовая лестница вела в глубь башни. Из шахты поднимался аромат ладана. На каждой ступеньке стояли свечи, защищенные оранжевым стеклом.

Хотя Сильвина не верила ни в единого Бога, ни в какого-либо другого, отгородиться полностью от удручающей торжественности этого места не смогла. Где-то далеко внизу, в глубине башни, подал голос певец. Это были причитания над покойником. Он пел о святом Гийоме, у которого Другие преждевременно отняли жизнь.

«Как красиво может звучать ложь», — подумала мауравани, спускаясь по лестнице, ведущей в другой круглый склеп. Она снова обошла саркофаг за саркофагом и убедилась, что действительно пошла по ложному следу. На сердце стало легче.

Когда она вновь ступила на винтовую лестницу, мраморной спиралью пересекавшую склепы, певец умолк. Эльфийка замерла. Невозможно, чтобы он услышал ее. Никто не может услышать мауравани, когда она этого не хочет! Должно быть, это случайность!

Сильвина спустилась еще глубже в башню. Снова в теплом свете она читала имя за именем. А потом обнаружила то, чего обнаруживать не хотела:

ГИСХИЛЬДА ГУННАРСДОТТИР

ЗАБЛУДШАЯ ДУША

Она долго стояла и смотрела на эти две строчки в камне. Этого не может быть! Не может вот так все закончиться!

Эльфийка положила правую руку на крышку саркофага, закрыла глаза и ушла в себя. Затем произнесла слово силы, но камень не сдвинулся с места. Она попробовала еще раз, подавляя мешавшую сконцентрироваться досаду. Но снова не смогла сдвинуть тяжелую плиту. Она боялась именно этого. Священники многому научились. Они уже умели выслеживать звезды альвов и закрывать их. И здесь, в этом могильнике, магия Альвенмарка уже не работала.

Сильвина достала свой охотничий нож и вставила клинок в щель под крышкой саркофага. Теперь крышка держалась на месте только своим весом. Эльфийка изо всех сил налегла на камень. Крышка двигалась бесконечно медленно. Шорох отражался от стен. Шум может выдать ее. Нужно поторопиться!

Наконец щель настолько увеличилась, что можно было заглянуть внутрь саркофага. Сейчас она все узнает! Она… О нет! В каменном саркофаге лежал гроб, покрытый матово поблескивающим листовым свинцом. Ей понадобится еще час, а то и больше, чтобы выяснить правду. Обессиленно вздохнув, Сильвина прижалась головой к отполированному мрамору саркофага.

Вдруг раздались шаги. Кинжал Сильвины был прочно зажат между плитой и саркофагом. Рапиру и лук она оставила в укромном уголке, чтобы лишний вес не мешал взбираться по стене.

— Кто здесь?

Голос раздавался от винтовой лестницы — голос певца.

Эльфийка застыла. Оружие не понадобится ей, чтобы убить одного-единственного человека. А если священник не один?

В тишине склепа шаги звучали неестественно громко. Человек ступал прочно, но немного неуверенно. Показалась его голова.

— Кто здесь? — повторил священник.

«Должно быть, он один, — подумала Сильвина, — иначе на его крик давно сбежалась бы стража». На плечи священника спадали светлые локоны. Он едва вышел из детского возраста. Черты лица были правильными и красивыми, кожа — бледной, как будто он никогда не покидал стен башни. Единственным ярким пятном на лице выделялись полные чувственные губы.

Эльфийка остановилась. Да, так и есть — глаза молодого человека были словно высечены из мрамора. Два белых мертвых шара, которые никогда не сообщат ему, кто стоит напротив.

Мгновение Сильвина испытывала к нему сочувствие. Его Бог так щедро одарил его: дал ему красивое тело и голос, от которого замирает сердце. Но ему никогда не увидеть, как сильно трогает слушателей его голос.

Молодой священник поднялся на последнюю ступеньку и оказался в широком круглом зале. Прямо за ним поднимался изогнутый столб винтовой лестницы. Тихо шелестела ткань его широкой небесно-голубой рясы.