Рыцарь на золотом коне - Диана Уинн Джонс Страница 71

Однако она волей-неволей рассмотрела их, хотя и уставилась в забор. Они шли обнявшись, толкали друг дружку из стороны в сторону и хохотали. Да, такую девицу не проглядишь: она была в чем-то блестящем, зелено-фиолетовом. И волосы в бордовый выкрасила. Полли старательно не смотрела, как девица пихнула своего спутника чуть ли не на мостовую. «Нина Каррингтон, – подумала она в который уже раз, – с очередным приятелем». Этот парень был красивый, кудрявый и светловолосый.

Тут Полли повернулась и посмотрела на них. С Ниной был Лесли.

– Привет, Нина! – окликнула ее Полли.

Нина приостановилась, вцепившись своему спутнику выше локтя обеими руками в блестящих зеленых перчатках, и взглянула на Полли удивленно и неприязненно.

– А, привет, – бросила она и потянула Лесли дальше.

Однако Лесли полностью соответствовал скрытым воспоминаниям Полли. Он вывернул шею и оглядел Полли поверх бордовых Нининых кудрей. И широко улыбнулся ей.

– Как зовут твою подружку? – спросил он Нину.

Полли было очевидно, что он не имеет ни малейшего представления, кто она такая.

– Полли Уиттакер, – отозвалась Нина. – И она мне не подружка. Она у нас интеллектуалка.

– Ой, Нина, да ладно тебе! – сказала Полли. – Мы же сто лет друг друга знаем.

Нина навалилась на Лесли, чтобы он шел дальше.

– Правда? – холодно осведомилась она. – Да ты с начальной школы ни разу ко мне и не подошла. Откуда столь внезапный интерес?

Это полностью соответствовало простым одинарным воспоминаниям Полли. Да и сама Полли так думала и именно поэтому едва не прошла мимо, не заговорив. Нине, конечно, было обидно – и стало еще обиднее, когда Лесли улыбнулся Полли.

– А я Лесли, – сказал он. – Ты в Мидлтоне живешь, да, Полли?

Полли кивнула:

– У самого Хансдон-хауса. Ты Лероев знаешь?

– Лероев?..

Лицо Лесли вдруг словно высветилось розовым прожектором. «А ведь заставить Лесли покраснеть – задачка не из простых», – подумала Полли.

– Ну, немного, – признался он.

Однако распространяться об этом ему было неловко, и он обмяк и позволил Нине утащить себя прочь от Полли.

«Вот зараза, – подумала Полли. – Слишком уж хорошо получилось!»

– Лесли! – крикнула она ему вслед. – Если ты знаешь Лероев, то наверняка знаешь и Тома!

Порозовевшее лицо Лесли обернулось к ней. – Нет, кажется, не знаю. Как там его, говоришь?..

– Томас Линн! – сказала Полли.

Тут Нина тоже обернулась.

– От-ва-ли, – прорычала она.

Лесли мотал головой – было видно, что он не притворяется. Да, Томаса Линна он не знал, как не знал и саму Полли.

– Ладно, неважно! – крикнула Полли, и парочка, толкаясь, пихаясь и хохоча, двинулась дальше по улице.

Полли побрела в противоположную сторону, охваченная гулким пустым ужасом. Настоящая жизнь, еще вчера казавшаяся уютной, скучноватой, заурядной, оказалась на поверку совсем не настоящей. Сплошные декорации. Нина должна знать Полли. Лесли тоже. Что же прячется там, за декорациями?

Полли дошла до улицы, где раньше жила. Раскидистое дерево на противоположной стороне, под которым когда-то прятался Себ, спилили. Интересно, когда именно? Дом Айви пора было красить, и срочно. Это Полли тоже заметила только сейчас. Внутри дом был еще запущеннее; почти все обои в цветочек из детства Полли остались на месте, но выгорели и пошли пятнами. Полли прошла через маленькую грязную кухню и обнаружила Айви в гостиной – та бесцельно смотрела телевизор. В последнее время лицо у Айви обрюзгло, она располнела. На работу она в тот день не ходила, это было видно по старому, засаленному теплому халату, на отекших – тоже за последнее время – ногах красовались мужские тапки. Однако за прической Айви все еще следила, по крайней мере накрутила волосы на бигуди.

Полли, в глазах которой Айви оставалась молодой и хорошенькой мамой из раннего детства, застыла на месте. «Ничего себе, – подумала она. – Мама превратилась в Эдну, как я ее себе представляла!»

– Мама! Ты не заболела?

Айви обернулась; обеими руками, очень неухоженными, она держала кружку с чаем.

– А, это ты. Там остался чай, если хочешь, налей себе. – Она кивнула на чайник, стоявший на полу у ее ног. – Я не болею. Не беспокойся за меня. Опять нервы, вот и все.

Полли пошла за чашкой, твердя себе: это не настоящая Айви. Настоящая Айви – та, которую помнила Полли, – была проворная, энергичная, следила за домом, следила за собой, отчаянно старалась наладить жизнь после развода. В последнее время они с мамой привязались друг к другу. Жизнь круто обошлась с Айви.

– Я завтра уезжаю в колледж, – произнесла Полли, вернувшись и наливая себе чаю.

Приходилось повышать голос: телевизор у Айви работал очень громко.

– Отлично. Поезжай, разбазаривай время на никому не нужные книжки, – процедила Айви своим обычным мрачным тоном, будто констатировала факт. – Проматывай деньги налогоплательщиков. Гуляй со своим надутым приятелем, а обо мне и не думай. Не вспоминай, как я сижу здесь в четырех стенах – сплошные нервы, – а ведь новый жилец уже начал меня обманывать, и ни одна живая душа не поможет мне в беде!

«Она вечно это твердит», – подумала Полли. И привычно взяла себя в руки, чтобы выслушать Айви с сочувствием.

– Мне всего-то нужно было капельку счастья, – завела свое Айви. – В этом мире за него надо бороться, хвататься за него. Счастье само к тебе не придет. Я думала, на этот раз я его нашла, – но он стал очень скрытным, Полли!

Полли поймала себя на том, что сидит и внимательно слушает. А ведь это полнейшая чушь. И всегда была чушь.

– Мама, ну честное слово! Эти твои поиски счастья! – Чтобы произнести это легко и добродушно, Полли пришлось так напрячься, что у нее затряслись руки, сжимающие чашку. – Счастье – не материальный предмет. Нельзя хвататься за него руками, будто это чашка с чаем. Это вопрос отношения, чувства…

– Счастливой себя чувствуешь, когда все идет хорошо! – возразила Айви. – А мне всегото и нужно, что своя личная капелька счастья. Она всем полагается. Мне чужого не надо!

– Кто сказал, будто она тебе полагается? – Полли не сдержала раздражения. – По какому такому закону?

– Я и сказала, – ответила Айви. – И нет никакого закона, вот потому-то я и вынуждена бороться за него и брать своими руками. А ты всегда была против меня, – добавила она, словно произнесла общеизвестную истину. – Приходишь сюда, только когда тебе что-то нужно. Что тебе понадобилось на этот раз?

«Мама не виновата», – сказала себе Полли. И, стараясь говорить по-прежнему легко и с сочувствием, стиснула чашку в ладонях.

– Знаешь, мама, в чем твоя беда? Ты жадная, не хочешь делиться счастьем. А мне от тебя очень редко бывает что-то нужно. Вообще-то, сегодня я впервые обращаюсь к тебе за помощью, да и то прошу всего лишь ответить на вопрос. Мама, ты помнишь мистера Линна?