Без надежды на искупление - Майкл Флетчер Страница 70

Новые друзья Эрбрехена около часа грабили собственный город, и, когда они забрали достаточно ценностей и съестного, процессия снова пустилась в путь. Паланкин, который сейчас несли мужчины и женщины, еще не успевшие ослабеть на службе у поработителя, ритмично покачивался, и толпа текла все дальше.

Хотя мысли Гехирн прояснились, покинуть паланкин она была не в состоянии. Когда ей требовалось помочиться, она садилась на корточках на заднем краю паланкина и через плечо смотрела на следовавшую за ним толпу, а они глазели на нее. Похоже, они завидовали ее высокому положению, шагая по лужам ее мочи.

«Огонь никогда не подводит тебя, никогда не разбивает твое сердце». Гехирн оскалилась, обнажив хищные клыки; она глянула на тех, кто шагал ближе всего к паланкину. Они шарахнулись от ее раскаленного взора. Если бы Эрбрехен выпустил ее с паланкина, она, пожалуй, испепелила бы сие разросшееся племя рабов. От этой мысли у нее потекли слюнки.

Зашло солнце, и Эрбрехен сказал, что настало время разбить лагерь и зажечь костры. Гехирн не могла даже приблизительно оценить теперешнюю численность друзей Эрбрехена. Их было уже несколько тысяч, и они безобразным, смрадным ковром покрывали изуродованную грозами землю.

Свой постоянно растущий отряд гайстескранкен Эрбрехен держал поблизости от паланкина. В редкие моменты прояснения рассудка Гехирн понимала, что поработитель их боится. Все остальное время гайстескранкен оставались просто любимыми новыми друзьями Эрбрехена, и поскольку среди них она единственная была хассебранд, Гехирн сохраняла приввилегированное положение и продолжала путь в паланкине.

Когда угас дневной свет, в лагере ожили костры, которые освещали теперь землю трепещущим желтым сиянием. Здесь, в глазу подвластной Регену бури, ветра не было и дым от тысяч костров не тянулся ни в какую сторону. Как и Гехирн, дым оказался в западне.

Танцевали, извивались и скакали истощенные тела, и в свете мерцающих огней эта сцена казалась отвратительной и сверхъестественной.

– Наверное, я умерла, – прошептала Гехирн.

Это было то самое Послесмертие, полное осуждения и мучений, которым запугивал ее отец.

Служа чужим целям, Гехирн убила несчетное число людей. Пусть Кёниг никогда не использовал ее так, как сейчас Эрбрехен, но за время службы у теократа хассебранд отправила на тот свет немало людей. Ни разу не сожалела она ни об одной смерти. Каждая вспышка пламени, каждое скрюченное тело зажаренных заживо, каждый дымящийся столб пепла – все это делалось ради чего-то более важного. Чего-то большего, чем сама Гехирн, большего даже, чем Кёниг. Геборене Дамонен давали Гехирн то, чего она не могла обрести нигде больше: цель. Какой бы неблизкой ни казалась эта цель, но она своей работой играла роль в создании первого истинного бога, которого обретут люди.

Гехирн посмотрела туда, где Эрбрехен возлежал с тремя детьми, все еще не успев удовлетвориться. От мысли о том, что Морген – сама чистота, само добро – окажется в распоряжении Эрбрехена, у нее внутри все сжалось, будто ее внутренности оказались в чьем-то сильном кулаке.

«Поработитель будет использовать мальчика так, что…»

Эрбрехен бросил взгляд через согнутые спины детей и с блаженствующим видом улыбнулся Гехирн.

Затем его глаза закрылись, и было видно, что он витает где-то далеко. Гехирн моргнула и отвернулась, запутавшись в нахлынувших на нее противоречивых чувствах к этому смехотворной внешности человеку. Ее внимание привлекла худая, как палка, фигура, которая, спотыкаясь, двигалась к паланкину. Реген Анруфер, шаман племени шламмштамм. Тощий, как скелет, сухой, как побелевшая на солнце кость, и с улыбкой сумасшедшего, этот человек с ненавистью смотрел на Гехирн.

– Эй, хассебранд, любительница лизать задницу, ну а сейчас ты тоже чувствуешь, что твой друг любит тебя? – произнес Реген голосом, похожим на шуршание опавших листьев. – Как тебе нравится на твоем почетном месте? – Его смех прервал приступ кашля, такого сильного, что кости постукивали друг о друга.

Гехирн оглянулась на Эрбрехена, но поработитель все еще развлекался с детьми. Она повернулась к шаману и усмехнулась.

– А тебе как нравится шагать по моим какашкам и моче?

Реген пожал плечами, при этом свирепо глянув себе под ноги.

– Я ходил к краю лагеря. К самому краю. – Он посмотрел на хассебранд. – Я почти ушел. – Он хохотнул. – Чуть не ушел вместе с моей бурей.

– Так почему же ты остался? – спросила Гехирн, которой действительно стало любопытно узнать ответ.

– Я не смог! – всхлипнул Реген. – Я видел свою свободу, но я недостаточно желал ее, чтобы пойти дальше. – Он бросил взгляд на растекшееся во все стороны жирное тело. – Один шаг, – прошептал он. – Один шаг, да чтоб ему пусто было.

– Он слишком сильно держит нас, – тихо сказала Гехирн.

Реген фыркнул, и его лицо снова изобразило ненависть.

– Я не справляюсь. – Хохотнув, он указал на небо, пронзенное молнией, и у заморгавшей Гехирн в глазах еще некоторое время оставалась, будто отпечатанная, эта вспышка. Поработитель не обращал внимания ни на молнию, ни на гром, ни на перепуганное блеяние своих почитателей. – Я несколько дней не спал. Я едва иду. Мой разум бродит там, куда мне дороги нет. – Реген хихикнул. – И туда же отправилось мое здравомыслие. Когда я не выдержу, буря вырвется на свободу. – С видом надломленного человека он оскалился, глянув в сторону Эрбрехена. – Ты ему расскажешь? Предупредишь его об опасности?

Гехирн смотрела на дрожащего шамана и думала о той огромной разрушительной мощи, которую несли в себе грозовые тучи, клубившиеся и звеневшие на горизонте. День за днем, час за часом, тихий глаз бури медленно стягивался. Разрушительный шторм подходил все ближе.

– Нет.

По лицу Регена казалось, что он испытывает к ней и благодарность, и отвращение.

– Трусливая ты…

– Что это там творится, черт возьми? – перебила Гехирн, указав куда-то далеко за спиной у тщедушного шамана.

Реген раздраженно фыркнул и повернулся, чтобы посмотреть туда. На северном конце лагеря люди суетливо перебегали с места на место, расчищая кому-то путь. Гехирн и Реген молча наблюдали, как эта волна суматохи подкатывается ближе. Через толпу шествовало несколько фигур, которых люди Эрбрехена не пытались остановить и от которых шарахались в стороны.

– Их шестеро, – произнес Реген.

Гехирн прищурилась.

– Да у тебя глаза посильнее, чем у меня. – Шестеро, идут с севера. Из Зельбстхаса? От Кёнига? С мгновение она нервно пыталась принять решение. Гехирн вздохнула. – Я должна сказать Эрбрехену. – Повернувшись, она увидела, что поработитель с нескрываемым интересом смотрит вдаль, мимо нее.

– Реген, – велел Эрбрехен, – приведи наших новых друзей познакомиться со мной.

Шаман нахмурился, но двинулся в сторону шестерых непрошеных гостей.

Гехирн наблюдала, как истощенный шаман пробирается через толпу. Реген, ослабевший от кровопотери и недосыпания, то и дело спотыкался. Шаман замедлился, приблизившись к шестерым новым друзьям Эрбрехена, и остановился в нескольких ярдах от них. Он обернулся и посмотрел на Эрбрехена и Гехирн. Шаман широко улыбнулся, так что хассебранд показалось, что она может разглядеть его гнилые зубы.