Забудь мое имя! - Анна Гринь Страница 70

Я не успела ничего сказать, как очутилась на знакомой лестничной клетке перед собственной дверью, обитой темно-бордовой искусственной кожей. Все было такое родное и милое, даже не самый приятный запах в подъезде и обшарпанная стена у мусоропровода. Прикусив подрагивающую нижнюю губу, я провела пальцами по тому месту, где у латунных гвоздиков искусственная кожа чуть порвалась, обнажая светлое нутро обивки.

Прошло не больше месяца с того утра, которое изменило и мою жизнь и меня. Я так немного просила, а получила… Кажется, потерь вышло больше. Не знаю даже, могу ли вернуться к прежней жизни. А что происходило здесь без меня? Что с мамой? Как она?

Страшно становилось лишь от одной мысли, что все эти дни я ничего не знала о Свете. С ней могло случиться что-нибудь еще, а я даже не была рядом.

Но сейчас, для начала, надо попасть в квартиру. Это самая легкая проблема. Как-то, когда мама потеряла ключи от дома и просидела под дверью четыре часа, покуда ждала меня, мы решили припрятать ключи возле входа. Хотя ни разу наш тайник нам так и не понадобился.

Я присела на корточки, подметая подолом шубки грязный пол, и отыскала одну из маленьких кафельных плиток возле двери, пошатывающуюся в своем гнезде. Заметить это можно было, только наступив на нее, но мы специально выбрали именно ту, на которую никто никогда бы не наступил. Подцепив квадратик ногтями, я вытащила его из ячейки и раскопала гипсовую пыль, нащупав там холодный металлический стержень ключа.

Квартира встретила меня холодом пустых комнат и каким-то кислым запахом. Похоже, Света перед отъездом в Киев оставила что-то из еды на столе или в мусорном ведре. И либо в квартиру с тех пор никто не заходил, либо никому не было до этого дела. Оба варианта меня напугали. Все время я старалась не думать о маме, чтобы не вспоминать еще раз тот ужас, который представляло собой ее тело на заснеженной дороге. Люди после подобного не выживают… Но мое сердце не болело, не дергалось, предчувствуя худшее, и оставалось только надеяться и довериться ему.

Как была, в шубе и ботинках, я прошла в свою комнату и села на застеленную кровать. Меня начала душить тоска, как если бы я вернулась в родной дом спустя не недели, а годы и десятилетия. Все здесь было так, словно я только что вышла из комнаты: нажми на кнопку проигрывателя, и оживет радио, настроенное на любимую волну. На магнитной доске над столом налеплено несколько листочков с любимыми цитатами, заметками, напоминаниями и… желтый листочек с рецептом Ириного «гадательного зелья».

Посмотрев на него несколько мгновений, я встряхнулась, отставляя на время всю ту гамму чувств, что терзала меня изнутри, и отправилась искать телефон. Мне не нужно было думать, кому звонить, номер мобильника подруги набрался привычно, как рефлекс. С полминуты я слушала в трубке неожиданную для Иры мелодию, которую я еще пару месяцев назад назвала бы своей любимой. Видно, зима и холод растопили даже это расчетливое сердце, впустив в него и зелень, и солнце, и песенки про счастье, которое, понятное дело, рядом с кем-то другим.

Я улыбнулась, узнавая что-то новое про человека, с которым была знакома всю жизнь. Телефон соединился, но мне никто не ответил, тогда я позвала:

– Ира?

И меня как током прошибло нечеловечески высоким визгом. Отнеся трубку подальше от уха, я выждала, пока вой не сошел на рваный хрип, и быстро громко сказала:

– Ира, успокойся!

– Ленка… – выдохнула подруга. – Мартыха, это ты?

– Ирусь, я это, я!

– Ты где? Где ты была? С тобой все нормально? – протараторила девушка.

– Я дома. Нормально все.

– Сиди на месте и не двигайся! Я сейчас буду! – выпалила подруга и отключилась.

Посидев немного с нагревшейся трубкой, я отправилась на поиски чего-нибудь съедобного. Из такого обнаружилась пачка пельменей, остатки молотого кофе на дне банки и сахар в картонной пачке. Пельменей не хотелось, хотя тут же вспомнила про Тима, который бы употребил этот полуфабрикат даже в замороженном виде. Заварив себе кофе, я села дожидаться подругу. Та не заставила себя долго ждать, меньше чем через час ввалившись в квартиру в обнимку с какими-то кульками и кошачьей переноской. Свалив это все на пол, Ира набросилась на меня, сжав в объятиях, и разрыдалась.

– Ленкатынепредставляешькактыменянапугала! – выдохнула она, стискивая меня так, словно хотела задушить. – Тут такой переполох был! «Скорая», собака с милицией. Мама твоя в больнице, в коме, а врачи говорят, что она чудом выжила. А тебя ищут. Все думают, что тебя украли.

– Ирка, тише, успокойся, – попросила я, отстраняя подружку от себя.

– Да! И правда, – рассмеялась Ира, вскакивая. – Я забежала в магазин. Так перенервничала, нужно стресс снять… мне! – И вытащила из пакета бутылку коньяка.