Тихое вторжение - Дмитрий Володихин Страница 70

– Знаешь меня?

– Выкормыш Михайлова… Мелочь пузатая. Повезло тебе сегодня, большого зверя взял.

– Если знаешь, то учти, что бы ты по нашу душу ни припас, а даже не думай.

Погано он на меня посмотрел.

– Фил, перевернись на живот, ладони положи на землю рядом с головой, но не вплотную.

– Мне рана мешает двигаться, у меня нога прострелена.

Никак не успокоится. И ведь может сюрприз подбросить, тертый калач…

Ничего не говоря, стреляю Филу во вторую ногу. В мякоть бедра. Барыга издает вой, словно я ранил не человека, а волка. Я смотрю на него, и мне кажется, что изо рта у него не звуки вылетают, а невыносимое зловоние. Мы столь яростно бьемся с порождениями Зоны за себя, за нашу суть, что иногда в драке не замечаем, как потеряли важные фрагменты этой сути, не умеем держать баланс потерь и приобретений…

Потом будем разбираться с балансом и душу чистить. Не сейчас. Чуть погодя.

А сейчас… я прицеливаюсь ему в грудь.

– Ты что? Что ты делаешь, долбанутый?

И первый раз я вижу в его поганых глазах не игру, не притворство, а самый настоящий страх. Этот страх, как зверь, выглядывает из норы в ночь, видит охотников и скулит, ему некуда деться, ему нет исхода.

– Это ведь не твой чудовищный сынок убил за пять суток тридцать пять человек, это ты убил. А он – всего лишь живое орудие, отправленное тобой разбивать чужие черепа. Ты – хуже нелюди. Если хочешь еще пожить, гнида, перевернись на живот и положи руки так, как я сказал.

Он молча перевернулся и с руками со своими сделал всё, как надо. Я хотел было начать его обыскивать, когда сзади прозвучал голос Клеща:

– Молодец, радость моя! Понимаешь, как проявить вежливость в компании с настоящей леди. Но вот обмацаю девочку из благородного семейства лучше я сам. Она у нас такая проказница! Нежную попку ее не спускай с прицела.

Фил пробормотал:

– Клещ, это ж ты… неужто ментам продался? Между нами счётов никаких не было, так на кой же ты меня вломил?

– А хочешь по пуле не только в ноги, но еще и в обе руки – для комплекта?

Барыга заткнулся.

– Клещ, где старлей с рядовым?

– Подранка наверху обихаживают. Не бойся, я им сказал: с места не трогать и самим не уходить.

Клещ достал нож – хороший у него нож, златоустовский охотничий клинок с широким лезвием, таким можно со зверя шкуру содрать, – и распорол на Филе одежду от шеи до жопы. Куртку, рубашку, портки, даже трусы. Одним махом перерезал ремень пополам. Содрал туфли с носками, а потом потянул, потянул, и аккуратно стащил всё тряпье пленника.

Если кто не понял, парни, то самым чугунным наглядно объясню: Фил остался лежать на земле голышом, упираясь членом в листья подорожника. Кровь вяло сочилась из его левой ступни и гораздо жизнерадостнее – из правого бедра.

Клещ срезал с щиколотки Фила дерринджер.

– Что у нас тут в дамской сумочке?

Вынул из левого рукава куртки второй дерринджер на пружине.

Вынул из правого рукава куртки распылитель какой-то едкой дряни.

– Если бы не было второго стрелка, он бы тебя, Тим, либо пристрелил, либо растворил.

Вынул из кармана брюк нож, сложенный так, что на первый взгляд его не отличишь от кредитной карточки. Шипа, который выскакивал после правильного нажатия, хватило бы для чьей-нибудь неосторожно подставленной глотки.

Вынул из внутреннего кармана куртки ключ с брелоком. И аж засмотрелся.

– Вот это работа! – восхищенно произнес Клещ. – Серьезные люди мастрячили. Тим, глянь, пригодится для образования. Мячик футбольный, который сюда привешен, – первосортная зуда. А сам ключик еще интереснее. Металл… то есть как бы металл зеленым отсвечивает, иначе не догадался бы. Сам ни разу в руках не держал, только слышал. Это, Тим, «пандорт». Вещь непредставимо удобная для террористов и диверсантов. Если его разломить пополам, то через три – пять секунд из двух половинок высвободится химическая аномалия «дедушкин табак». Компактная смерть метров на шесть во все стороны. Действует полминуты, а потом схлопывается.

Я не сразу пропираю.

– Это как понимать, Клещ? Что, какие-то особенные хитрованы уже научились воспроизводить аномалии, когда и где им захочется?

Фил издевательски забулькал.

– Ты еще не знаешь, какие сюрпризы для тебя приготовила жизнь, щенок.

Я забирал «хабаринку» себе. Зуду сниму, вещь полезная. А остальное – узнаю, как уничтожить, и уничтожу.

Изъятие продолжалось.

Клещ вынул из второго внутреннего кармана куртки котлету евро. Я отдал ее Толстому – пусть сочтет.

Вынул оттуда же пакетик с бриллиантами. Двадцать штук.

Вынул оттуда же пакетик с листками.

– Оно?

Я взял пакетик в руки, открыл, и на сердце сделалось холодно. И даже руки вдруг начали мерзнуть, хотя стоящий окрест июль жара своего не умалил. Сколько народу из-за этих паршивых бумажек полегло! Так нашли мы их, наконец, или тут что-то другое?

Ну-ка, ну-ка…

– Оно. Оно, Клещ! Оно, т-твою! Сделано дело!

– Полдела.

Он вынул из особого маленького кармашка филовой куртки старинные часы на цепочке – в серебряном корпусе и с отделкой из жемчужин. На крышке я заметил изображение какого-то герба с графской короной.

– Да ты, брат, эстет. Вроде меня, – сказал Клещ и переложил часы в свой карман.

– Сорок тысяч ровно, – подвел итог Толстый.

– Отлично, – ответил я ему. – Отсчитай себе четыре штуки. А потом раздашь по четыре штуки всем, считая пилотов.

– Закон блюдешь? Это правильно, – флегматично заметил Клещ.

– Костя, тебе будет и другая премия. Вон она, в траве лежит. Вон там, забирай. Если бы не твой выстрел… уж и не знаю.

Он поднял снайперку Фила.

– Надо же… Keppeler KS-V. Он должен был всех нас из нее уложить…

– …если бы умел ею как следует пользоваться, – за него договорил я. – Фил у нас больше умник, чем боец.

Бриллианты я решил отдать семьям тех спецназовцев, которым сегодня не повезло.

– Врач мне сегодня будет? Я ведь для вас – ценное приобретение. Не забыли? Даже более ценное, чем всё мое барахло, которое вы прикарманили.

– Найдется для тебя врач, Фил. Только сначала ответишь на один вопрос…

– Клещ, этот кутенок, он у вас что, за старшего?

– Вроде того, Фил. И лучше тебе не борзеть лишний раз. Он у нас из нетерпеливых.

Молчит. Тогда я даю ему необходимые пояснения:

– Фил, для начала я выколю тебе глаз. Потом – второй. Потом…