Полусолнце - Кристина Робер Страница 70

И о чудо – мигрень медленно отступила. Не открывая глаз, я задышал глубоко и шумно, стараясь сосредоточиться на ощущениях. Чувствовал холодное покалывание от ее пальцев. Я как будто стал больше, потому что ощутил внутри себя много простора. Каким-то образом ей удалось избавить меня от всех терзаний. Напряжение в теле схлынуло, плечи поникли. Наверное, я бы все-таки упал, но руки Рэйкен удержали меня в вертикальном положении.

А потом ее хватка ослабла, пальцы уже едва касались меня. Она оторвала губы от моего затылка, и я резко перехватил холодные ладони. Рэйкен вздрогнула. Я переплел наши пальцы и потянул вперед, обнимая себя ее руками.

– Хого…

– Всего лишь мгновение. Не думай.

Я бы не удержал ее никакой силой, если бы она захотела уйти.

Останься.

Может, я и вправду устал, может, только сегодня наконец осознал все, что свалилось на меня, и просто не смог справиться быстро, а может, виной всему было саке, выпитое еще на улице, – без разницы. Я лишь понимал, что хочу быть здесь, в объятиях моего холодного угрюмого демона, и пусть хоть весь мир затопят желтые воды Ёми, но пока она обнимает меня, ничто другое не важно.

Рэйкен прижалась к моей спине и стиснула пальцы в ответ. Сквозь рубаху я вдруг ощутил, как сильно забилось ее сердце. Тело стало ватным, из головы исчезли все звуки. Сознание помутнело и устремилось покинуть этот мир, и я изо всех сил сжал руки Рэйкен, чтобы не отключиться, а она внезапно уткнулась носом в мою шею, прямо под ухом.

Я резко выдохнул – громко и хрипло. Понимала ли она, что делает? Осознавала ли, какой властью обладает надо мной? Что происходит, когда ее руки касаются моего лица, когда губы что-то шепчут на ухо, когда дыхание обжигает шею? Я бы спросил, но разве она ответит…

В комнату ворвался ветер, бесцеремонно подхватив края нашей одежды. Волосы Рэйкен разметало, пряди защекотали мое лицо, а потом стали медленно соединяться поверх наших рук, обнимая мои плечи, грудь и ноги.

– Кацу было так же легко перед смертью? – тихо спросил я.

На мгновение Рэйкен ощутимо напряглась, потом повела носом и зашептала, касаясь губами моего уха:

– Конечно. Он не страдал. Ушел мирно, потому что достиг своей цели.

Я коротко кивнул. Внутри меня что-то тихо заскулило, и я понял, что это моя душа скорбит по другу и этой скорби никогда не суждено исчезнуть. Она не станет будить меня по ночам, не вызовет слез или раздражения. Просто поселится со мной, остынет, превратится в тоску и будет изредка напоминать о себе, когда появится повод. Так же, как тоска по брату взывает ко мне всякий раз, когда что-то напоминает о нем.

Я оплакивал Такимару много лет, прежде чем боль утраты превратилась в это чувство. И я должен был страдать по Кацу еще долгие-долгие дни и месяцы, но Рэйкен удалось избавить меня от этого за считаные минуты.

Мне хотелось развернуться и поцеловать ее. Боги, как же мне этого хотелось! Дыхание Рэйкен обжигало шею, место, в котором ее нос касался моей кожи, раскалилось словно сталь. Я крепко зажмурился, из последних сил прогоняя эти мысли.

И тогда все закончилось. Она исчезла, словно ее и вовсе здесь никогда не было.

Наверное, я ушел в себя, потому что очнулся от резкого холода. Посмотрел на свои руки, пошевелил пальцами, все еще ощущая призрачные касания Рэйкен, потрогал шею. С досадой осмотрел пустую комнату и поднялся. От долгого сидения меня пошатывало. Опершись на стену, размял плечи.

Внешний мир снова вернулся в мое сознание. В мягкую мелодию, струившуюся с потолка, ворвались уличные звуки музыки, веселые голоса.

Понимала ли Рэйкен, что творит со мной, я не знал. Но сегодня, в эту ночь она пришла, чтобы мне стало легче. Я должен сказать ей об этом – сказать, как это важно.

С твердой решимостью я направился к выходу, но на полпути замер.

«Стой, дурак, – сказал я сам себе. – Сегодня тебе нельзя с ней видеться».

Голос разума – как не вовремя. Сказать я бы мог и завтра днем, когда вокруг будет много других существ. Потому что я вдруг вспомнил ее слова на холме. «Ты не готов». И наконец понял, что она имела в виду.

Эта женщина разрушала все мои установки. С ней я забывал обо всем на свете. А я не был готов к этому. Не был готов влюбиться в нее.

Мужчины раскуривали трубки у столового зала, весело заигрывая с девушками. Головы венчали деревянные маски с клювами и перьями, на разгоряченных лицах виднелись следы краски. Кто-то хлопнул меня по плечу, шелковистый рукав кимоно коснулся кожи. Я глубоко вдохнул прохладу этой праздничной ночи и вдруг заметил ее на крыше. Белоснежный силуэт Рэйкен отдалялся от веселья, оставляя за собой призрачное свечение, исходившее от ее мехового плаща.

Интересно, почему она надела его именно сейчас?

Завороженный, я медленно побрел в сторону своего временного дома, не отрывая от нее взгляда. «Парадный костюм». Она надевала его в лесу – впервые, когда предстала перед нами после преображения, потом – когда нам грозила опасность в лице мертвых демонов. Я никогда всерьез не задумывался, для чего ей на самом деле нужен этот облик. Может, каждый уважающий себя демон должен уметь преображаться? Народ Мэйко, например, птицы. Облик посланников Инари – лисы-кицунэ, а инугами не просто так называли псами. Рэйкен же хоть и была полукровкой, но не могла превращаться, и в какой-то момент я даже подумал, что так она компенсирует свою неполноценность перед другими ёкаями.

Но потом я вдруг вспомнил о пощечине. Как она ударила Коджи в ту первую ночь в лесу, когда он ухватился за плащ. И как резко оттолкнула меня, когда вытаскивала демона. Ужасное, удручающее одиночество и пустота. Вот что я почувствовал, прикоснувшись к меху.

Рэйкен перепрыгнула с одной крыши на другую и скрылась за башенкой. Когда на ней был этот плащ, я никогда не замечал грусти в ее глазах. Она язвила, была раздражающе равнодушна или в полной боевой готовности. Но стоило ей скинуть плащ и вернуть волосам золото, как в рыжие глаза возвращались печаль и задумчивость.

Я остановился перед раздвижными дверьми, ведущими в мою спальню, и вдруг все понял. И если… если я прав… Я с шумом выдохнул и провел рукой по волосам. Может, Рэйкен и не понимала, как действует на меня, но сама… раз уж надела этот плащ после того, как помогла мне…

Я резко развернулся и зашагал вверх, к храму. К черту! Хоть мне и было плевать на праздник, на Сусаноо и на все, чему поклонялись птичьи духи, но сегодня я потерял Мидори и, кажется, потерял и свою прошлую жизнь. К тому же во мне было много саке и полное безразличие к тому, что будет завтра.

Я взбежал по ступеням вверх и устремился вперед по узкому выступу перед вторым ярусом домов, одним лишь чудом не сорвавшись вниз. Остановившись у нужных дверей, едва перевел дух и постучал. Еще. И еще. Ответом мне было молчание. Небо озарила яркая молния, и уши сотряс раскат грома.