Мать Сумерек - Анастасия Машевская Страница 70

— Я пошлю весть вперед, — продолжал Бугут. — Чтобы если что, выезжала вам навстречу.

Аймар, не слушая, сорвался тут же. Чтобы экономить время, сменил лошадей, взяв низкорослых, коренастых, как тот же Бугут. С собой прихватил только Атти, остальных оставил на попечение хозяев замка. Бугут дал сигнал огнем через дозорные башни, чтобы танша успела встретить Дайхатта наверняка.

* * *

— Бану! — взведенный, как пружина, Дайхатт спешился и рванул к ней, когда Бансабира, в очередной раз подставив нежную кожу нещадному северному ветру, вглядывалась в синеву моря и неба, не вполне способная отличить, где одна перетекает в другую.

Женщина вздрогнула, оборачиваясь: порывы ледяного ветра скрадывали все звуки, и она не была уверена, что этот ей не почудился.

— Аймар, — она выглядела по-настоящему удивленной. Из охраны при ней был только Раду — серьезный, молчаливый и как никогда гордый собой.

— Что с тобой? Ты здорова? Цела? Этот выродок Этер действительно выдавил тебя из родного чертога?!

Он схватил таншу за плечи, не сумев обхватить из-за толстых слоев утепленной мехом одежды и таких же перчаток. Да, это, похоже, будет труднее, чем она ждала. Он уже считает, что их брак решен. Плохо.

— Тану Яввуз, — почтительно поклонился Атти, на что женщина отозвалась лишь едва уловимым взглядом.

— Тан Дайхатт, — Бану, чуть извернув руку, положила ладонь поверх мужского предплечья, все еще удерживаемая таном. Заглянула глубоко в глаза, будто убеждая: наедине.

Дайхатт был взвинчен. Он напряженно вглядывался в лицо Бансабиры, с трудом сглатывал слюну от напряжения, но все же кивнул.

— Раду, составь компанию Атти. Прогуляйтесь, нам надо обсудить кое-то.

Как только помощники ретировались, нехотя и немногословно знакомясь, Бансабира чуть отступила от тана.

— Что стряслось, Бану?! — не унимался тан. — Где этот ублюдок Этер? В твоем чертоге? Значит, правда?! Он фактически выставил тебя за дверь?! — встрепенулся безумно, до горячки в глазах.

— Скорее, я его, — шепнула женщина, стараясь остудить собеседника и собираясь с мыслями. Дайхатт разъярился еще сильнее, будто именно этот ответ только и ожидал услышать.

— Да как он посмел, ничтож…. Что? — осознав услышанное, Аймар прекратил активно и угрожающе жестикулировать. — Вы его выгнали или Маатхас?

— Я.

Аймар расцвел, как июньский ирис.

— И Маатхаса я тоже выгнала, — добавила Бансабира, и Аймар засиял, как полярная звезда.

— Ох, Бану! — счастью мужчины не было предела. — Я знал! — он поймал её руки, закутанные в утеплённые кожаные перчатки, чуть встряхнул, проклиная рвущий северный ветер. — Только объясни, зачем ты меня сюда приволокла?

— Чего? — Бансабира чуть наклонилась к мужчине, чтобы расслышать лучше.

— Зачем ты устроила это откровение здесь? Разве в чертоге было бы не лучше? Тут же неимоверный холод! У нас зимой не бывает и в половину так, как здесь в сентябре!

Бансабира, не удержавшись, высвободила ладони и хихикнула в кулак. Тан был одет несколько легче, чем она сама, видать, попросту за неимением каких-то более теплых предметов одежды.

— В местных реках, возле чертога Бугута, еще недавно нерестилась горбуша. Когда она снова выходит в море, всегда начинается похолодание, и, как ни посмотри, — со знанием дела закончила танша, — к ноябрю здесь действительно плевок застывает, не долетая до земли.

Аймар засмеялся:

— Пробовала?

— Как только приехала сюда впервые, — улыбнулась в ответ Бану.

— Тебе совершенно точно надо на юг, — тоном знатока резюмировал Аймар, оглядывая горные гряды. — Там солнечно…

— Тут тоже.

— … и тепло.

— Там раману Тахивран, и это уже достаточный повод не любить юг.

— Но ведь и я тоже там, — двусмысленно оскалился Дайхатт и снова шагнул навстречу женщине.

— А здесь дышится по-другому, — проигнорировала его Бану.

— Правда, — согласился тан. — Но, полагаю, ты соврала мне про кузена не для того, чтобы рассуждать о погоде, — намекнул мужчина.

— Разумеется, — Бансабира чуть отстранилась, сделала жест рукой, приглашая пройтись. Она проваливалась по щиколотку в снег, а под ним порой и в грязь. Дайхатт внутренне впал в недоумение от предстоящего променада, но лицо сохранил вежливо заинтересованным.

— Все-таки здесь по-своему красиво, не считаешь? — не отступила Бану.

— Пожалуй, — лучше удовлетворить тему Бансабиры, иначе к главному они вообще никогда не перейдут, решил тан. — Но и немного страшновато, стоит признаться, — тан остановился, устремив глаза на Северное море с хрупкими дрейфующими льдинами.

— Думаю, у тебя в танааре тоже есть подобные фьорды, — предположила Бансабира.

К её удивлению, Дайхатт качнул головой.

— У нас есть несколько уступов вдоль берега, но это редкий случай. Большая часть моего танаара расположена в низине возле Великого моря. Честно сказать, здесь мне даже дышать трудновато.

— В этом и дело, — улыбнулась Бансабира, и тревога закралось в сердце тана. — У меня есть для тебя предложение.

Стараясь не подавать вида, что озадачен и напряжен, Дайхатт качнул головой и полушутливо поинтересовался: все ведь уже решено, нет?

Как ни в чем ни бывало, Бансабира улыбнулась:

— Я не взяла с собой провианта и проголодалась, давай вернемся к Бугуту. Там договорим. К тому же, ты, наверное, замерз.

Все, что она хотела показать Аймару до того, как тот рассвирепеет от её решения, тан увидел.

* * *

— Итак?

В конце концов, хватит тягать его за собой, как щенка!

— Мне все ясно, — приосанился Дайхатт. В тепле крепости он снял плащ, оставшись в обтягивающей кашемировой тунике пронзительно черного цвета. Провел пятерней по чуть отросшим волнистым волосам, прочесывая, и удобно расположился в высоком кресле напротив Бансабиры в спальне, которую ей отвели хозяева крепости.

— Когда назначим дату свадьбы?

— Думаю, мнение твоей невесты тоже стоит учитывать в этом вопросе. Она здесь, и мне бы хотелось, чтобы вы хотя бы познакомились, — деловито отозвалась Бансабира.

— Это как понимать?

— Прежде, чем костерить и проклинать меня, тан, выслушай. Я не изменю нашей договоренности. Ты просил подумать, я подумала. Рассуди сам, Аймар. Мы оба сильны. У нас сопоставимые орды, мы равно знатны и равно богаты: я — золотом, которое награбила в войне, ты — своими плодородными землями, которые приумножают стада, людей, торговлю дважды в год, и это, поверь, намного больше, чем то, что есть у меня. Но мы одинаково сильны и в твердости характеров, разве не так?