Фехтмейстер - Владимир Свержин Страница 70

Вот уже более ста лет Россия не являлась врагом Германии. Более того, мне ли вам говорить, сколь тесные узы связывают правящие дома этих стран. Союз между Россией и Германией мог бы стать такой мощной политической и экономической силой континентального масштаба, что Британия с ее многочисленными колониями была бы вынуждена потесниться и уступить место этому союзу.

Понятное дело, что торгашам с Даунинг-стрит такая перспектива кажется весьма нежелательной. Но берусь утверждать, ваше величество, что именно усилия британских дипломатов вогнали клин между Россией и Германией. Да к чему далеко ходить? Разве не они сорвали утверждение договора с кайзером Вильгельмом, подписанного вами на яхте в 1905 году. А теперь? Разве секрет, что английский посол Джордж Бьюкенен оказывает всяческую поддержку тем, кто в эти тяжелые времена требует немедленного переустройства государства? Он предлагает предоставить Россию ее судьбе, однако в его устах это лишь призыв бросить нашу страну на растерзание, чтобы самим избежать угрозы.

Я более чем уверен, что в обмен на поддержку и военный союз Германия не только бы лояльно отнеслась к планам России установить контроль над Босфором и Дарданеллами, но и целиком поддержала бы опеку вашего величества над западными славянами. И вряд ли бы старый, потрепанный жизнью император Франц-Иосиф стал бы противиться единой воле России и Германии.

Николай II покачал головой.

— Вы, как я посмотрю, Владимир Николаевич, вовсе германофилом сделались. С чего бы это? Смотрите, при дворе у вас множество завистников. Стоит им прознать о ваших настроениях — беды не оберешься.

— Каждое слово я могу подтвердить непреложными фактами. Но дело не в этом. Меня и впрямь крайне огорчает война, которую Россия ведет против собственных интересов, борясь за выгоду держав, готовых при любом удобном случае вогнать нож в спину изнуренному войной союзнику.

Я не предлагаю искать сепаратного мира с Германией. Хотя, как вы знаете, мой государь, сам Вильгельм, несмотря на успехи своей армии, довольно откровенно прощупывает возможность такого мира. Но я говорю, что раз уж мы ввязались в эту нелепую, чуждую России бойню, мы должны воевать за себя, а не за союзников. И пусть уж наша победа принесет несомненную пользу общему делу.

Николай II отвернулся от любимца, кусая губы. В словах князя Орлова несомненно было зерно истины, но признавать объективную правоту начальника своей Военно-походной канцелярии отчего-то все же не хотелось.

— Размышляя над тем, что вы мне докладывали о боеготовности наших войск, полагаю, мне следует отставить генерала Сухомлинова с поста военного министра и заменить его кем-нибудь другим, более энергичным. Вот и дядя Николаша со мной полностью согласен, — меняя тему, проговорил император. — Я думаю, генерал Поливанов будет уместен на этом посту. Мне его горячо рекомендуют. Каково, скажите, ваше мнение о нем?

— Русский Иван врага всегда бивал, — с сомнением вздохнул генерал-адъютант. — Однако ж пол-Ивана для победы маловато.

— Шутите? — хмыкнул государь. — Ну-ну.

— Я полагаю, ваше величество, что мудрость не оставит вас.

— Вы говорите так, будто у вас в кармане имеется какое-то дельное предложение, — поворачиваясь к стоящему за спиной генерал-адъютанту, произнес император.

— Вы правы, государь. Если то будет угодно вашему величеству, я бы предложил создать Военно-дипломатический комитет, в задачи которого бы входило согласование и совместная разработка всех общих боевых действий России с ее союзниками.

— В чем же вы видите резон подобного комитета? — удивленно поинтересовался Николай II. — Нет, то есть я понимаю, что совместная разработка была бы весьма полезна, однако же, прямо сказать, мне невдомек, каким образом сие предложение следует из ваших же предыдущих утверждений.

— Признаться, я-то как раз не вижу особого смысла в подобных согласованиях и разработках. Обмолот порохового дыма! Не припомню случая, чтобы французы или же англичане двинули хотя бы взвод, когда сие было нужно России. Более того, нынче англичане планируют высадку в Дарданеллах, чтобы захватить их явно в пику нам. И все же, если моя идея вам по нраву, я бы предложил вашему величеству поставить во главе этого комитета генерала Янушкевича.

— Начальника штаба Ставки Верховного главнокомандующего? — с некоторым сомнением уточнил император.

— Именно так, государь, — четко произнес начальник Военно-походной канцелярии.

— Отчего же вдруг?

— Смею утверждать, что сей генерал от инфантерии столь мало смыслит в военном деле и столь хорош, когда следует найти причины оттяжек и проволочек, что всякое дело, порученное ему, неизменно тонет в бумажном море. За все лета военной службы этот славный генерал ни дня не провел вблизи поля боя. Он не знает ни одного театра военных действий и последний раз непосредственно руководил войсками, кажется, еще только по выпуску из Михайловского училища. Его высокопревосходительство и батальоном-то не в силах управлять, не то что определять стратегию фронтов. Но если предлагаемый мною комитет возглавит подобная фигура, бывший начальник Ставки Верховного главнокомандующего, это непременно поднимет статус сего, по сути бесполезного, учреждения и даст возможность вручить освободившуюся должность военачальнику куда более достойному, нежели сей тапер в синематографе. [15]

— А вы не очень-то расположены к нему, — покачал головой самодержец.

— Сам по себе этот генерал мне глубоко безразличен. Мало ли в России чернильных полководцев. Но сейчас во главе организации, призванной быть мозгом воюющей армии, он столь неуместен, что, пожалуй, даже и вреден. Тем более что… — Генерал Орлов замялся.

— Ну? Что же вы замолчали? Продолжайте!

— Ваше величество, полагаю, вы уже видели представленные полковником Луневым списки задержанных по делу о фальшивых купюрах?

— Я взглянул на них, но лишь мельком, когда нынче утром подписывал верительные грамоты нашему послу в Южно-Африканский союз. — Николай II огорченно вздохнул. — К моему удивлению, там немало известных фамилий, — император обескураженно развел руками, — кто бы мог подумать, что даже Гучков способен на такое?!

— Вот ведь, какая незадача, — согласился князь Орлов. — Однако в данном случае человек, о котором я веду речь, не слишком известен. Хотя в определенных кругах…

— Кто же это?

— Это некто Францевич, Людвик Казимирович, присяжный поверенный. Он двоюродный брат начальника штаба Ставки и в отсутствие генерала ведет все финансовые дела его семьи. Ночью этого господина арестовали. В его доме было обнаружено пять тысяч рублей фальшивыми ассигнациями. Еще около двух тысяч господин Францевич уплатил по счетам жены и матери генерала, своей родной тети.

— Да, неприятная ситуация, — согласился царь.