Секретарь для дракона. Книга 1 - Евгения Мэйз Страница 70

— Объяснишь?

— Нет.

Ох, уж эта его тяга к самолюбованию!

Незачем подкармливать его эго, достаточно того, что много лет я смотрела, нет, заглядывала ему в рот и искала одобрения.

Я вежливо улыбаюсь и качаю при этом головой, в подтверждении своего ответа. Не хочу ничего объяснять, в свое время “наобъяснялась”, а сейчас только голос надрывать.

В помещении, которое на Земле, назвала бы антикварной лавкой, столько всего “диковинного” вокруг: сушеные головы, каких-то сапиэнс, крылья фей, акульи зубы (эм, в них то, что особенного?), пучки засушенных трав, бутылки с маслами различной степени прозрачности с глиняным печатями на горлышках и какими-то гадами внутри, тюки ковров, разнообразные шкатулки, инкрустированные мозаикой кресты, стеклянные сферы с изображениями животных, тубы со свитками и без, грозящие обрушиться на головы посетителям, огромное количество ламп под потолком, создающих загадочный свет, здесь же висят украшения, в своем богатом разнообразии кулонов, с сердцевиной из простых стеклышек, камешков, сделанные из проволоки, кожи; до кроличьих лапок и крыльев нетопырей. Мешки с приправами и резко пахнущими, химическими ингредиентами.

Кто выдал ему разрешение на торговлю? Каждый раз, заходя в пыльное, забитое разнообразным хламом помещение, задаюсь этим вопросом. И, прошу благословения Богов на его голову. Здесь невероятно интересно покопаться, разглядывать всякий хлам, добытый хозяином со всех концов света.

В этот раз, мне нужно кое-что определенное, не просто разглядывать диковинки и рыться на пыльных полках. В прошлый свой визит, я нашла этот невзрачный кулон, роясь на стеллаже доверху забитым старыми шкатулками. Простая цепочка, потяни за которую чуть сильнее и тут же порвется, каплеобразный кулон из дешевой стали с секретом для фотографии или записки. На нем нет гравировки, инкрустации эмалью, может быть было когда-то, но стерлось. Такие вещи можно найти на блошиных рынках в человеческом мире или киосках, торгующих журналами и всякой дешевой безделицей, но магический потенциал у него потрясающий: взглянув на него в силовом спектре, можно увидеть, как вещичка пульсирует, притягивает к себе силу, просится, чтобы его усилили.

— Добрыф день иднэ.

— Добрый день Гарриет.

Гарриет, хозяин лавки, коротко кланяется мне, быстро прижав подбородок к груди и взглянув на меня блестящими черными глазами. В них, мне видится не скрываемое любопытство, вдобавок ко всему, он явно в хорошем расположении духа и предвкушает свое излюбленное развлечение — красочный и эмоциональный торг.

В памяти всплывает орчиха-шаманка из химчистки, у нее тоже все хорошо. Выходцы северных земель оказались очень далеко от родных краев, вдали от своего народа, что предпочел изгнать их, тем самым наказав, однако, всем на зло, у них все получилось и они нашли свое место в мире, занявшись не традиционным занятиями для орков: торговля и оказание услуг.

Рослый орк одет по столичному, можно сказать с неким лоском: темно-зеленая рубашка, распахнута на мощной светло-зеленой груди с рыжей порослью и каскадом темных бус, что напоминают мне ягоды черноплодной рябины. Рубашка ему впору, просто он франтит, следуя столичной моде, темные брюки, льняной передник без единой морщинки и с разводами от сухой грязи, такой, как если бы прижимали к груди нечто очень и очень пыльное. Темно-каштановые волосы подстрижены и убраны назад, в несколько идущих друг над другом хвостов и спрятаны за широкие уши, с острыми навершиями с продетыми в них, золотыми колечками сережек.

— Как торговля? Как идут дела?

Орк весело скалится, угрожающе выпячивая из-под губы белоснежные клыки, и опирается на витрину мощным корпусом. Витрина молчит, не издав ни единого жалобного скрипа, даже при всей своей кажущейся хрупкости.

— Спасибо иднэ, не так хорошо, как хотелось бы, но на хлеб с солью хватает.

Отвечает он стандартной фразой всех торговцев, явно нежелающих спугнуть удачу.

— Заметно, что твои дела идут не очень. Но не расстраивайся скоро зимнее равноденствие и народ повалит, в попытке отыскать оригинальный подарок, — орк согласно кивает, а я продолжаю, — Мне нужна та коробка.

— Ее нет, я продал все ее содержимое, а ее сжег.

У меня нет никакого желания торговаться и сбивать цену, сегодня не до развлечений. Я провожу по начищенной витрине пальчиком, оставляя на стекле размытый след, якобы раздумывая над его словами, хотя тут и думать нечего, собирайся и уходи, нужной мне вещи — нет.

Трист стоит позади, никак не вмешиваясь в происходящее, кроме как изучает окружающую обстановку. Он уже бывал здесь и с Гарретом знаком, каждый раз его занимают товары, но уж никак не орк, его слова и диалог происходящий между ним и мной.

— Гарриет давай в другой раз? — сиплю я, с надрывом произнося каждое слово, — Сегодня, мне просто нужна коробка или то, что в ней. Я заплачу тебе экель, не больше и не меньше.

Орк продолжает улыбаться, но его взгляд суровеет и пробегается по мне, следом исчезает улыбка и появляется тревожная озабоченность.

Да, что с ними со всеми такое? Не умираю я!

Ну, что он видит? Мои темные круги под глазами? Синяки? И, что?

— Тебе нужно больше отдыхать иднэ. Сефчас принесу твою коробку.

Я смотрю вслед удаляющемуся к дальним стеллажам орку, тот едва заметно прихрамывает. Его бедро, так до конца и не зажило, после ранения метровой стрелой, что оставили ему на память степняки.

— Мэтр, не одолжите мне серебряный?

— Пожалуйста. Экель, это не слишком ли большая цена для какой-то коробки?

Интересуется Трист, кивая и все также не глядя на меня, протягивает серебряную монету, невесть откуда взявшуюся в его руках. Только что ничего не было и вот, пожалуйста, экель.

Как ему удается проделывать такие фокусы? Он ведь не тянулся в кошель, а достал именно ту монету, того номинала, что я у него попросила.

Он знает, что я замечу это и задамся вопросами. Эти мелочи, эти крошки, что он бросает мне, ожидая, что я пойму и разгляжу общую картину.

Может, он поговорил с аптекарем и узнал про истощение, вот только когда? Значит был здесь раньше и знает о содержимом коробки. Это раздражает, почему ему так необходимо знать всё и обо всех? Зачем ему лезть в мою жизнь о которой он и без того знает предостаточно? Профессиональная издержка? Привычка?

Не буду обращать внимание и спрашивать тоже ни о чем не буду.

— Спасибо, не слишком. Ты мне так и не ответил на мой вопрос.

Исх’ид приподнимает бровь, не обращая внимания на меня и продолжая рассматривать помещение, вот, наконец, он опускает ко мне свое лицо, приподнимает бровь в недоумении, словно не понял, о чем идет речь. Хочется, взять и надавить на эту бровь, вернуть ее обратно, усилием стереть с лица это деланное непонимание.

— И это единственное, что тебя интересует?