Маги, ведьмы, чернокнижники - Аня Сокол Страница 7

— Лиска! — Повторный рык хозяина заставил ее подпрыгнуть. — Крайние комнаты.

Девушка заторопилась и, часто оглядываясь, чем порядком нервировала мага, поднялась по лестнице. Ткнула пальцем в двери и убежала, с приглушенным писком протиснувшись мимо меня в коридоре. Не удивлюсь, если сегодня под дверь будет насыпана соль.

Комнату я оглядела с любопытством. Бывать на постоялых дворах мне приходилось и раньше, когда бабку звали к перепившим купцам и их хлипким сыновьям, а один раз даже пришлось принимать роды у дородной матроны с тюками, полными лисьих шкур. Но никогда мне не доводилось быть гостьей, да еще и получить в свое распоряжение целую комнату. Для меня одной! Может, и не все россказни мага окажутся вымыслом?

Кровать, низкий столик, пара табуретов, зеркало на стене и скамья у стены. Чистенько, пахнет цветами. Почти сразу двое мужчин принесли деревянную лохань высотой по пояс и несколько ведер горячей воды. Работники, хоть и поглядывали с любопытством, вели себя спокойно. Мужики же, визжать вроде не по чину. Хотя взять того же сына мельника из Солодков — здоровый детина, а как голосил, когда я впервые пришла за мукой! Словно перебравший настойки певец в церковном хоре. Орал и тыкал пальцем. Я грешным делом подпрыгнула и обернулась, ожидая увидеть за спиной демона или заблудшую душу.

Работники вышли, я опустила пальцы в кадку, ощутила мягкое тепло. Вода в бочке или корыте никогда меня не пугала: в отличие от реки или колодца, она не таила в себе ни глубины, ни неизвестности. Средство, чтобы смыть грязь, не более. Прозрачное, неопасное, неживое.

Странное это ощущение, когда кто-то что-то делает для тебя, например, греет воду, будто высокородной маис. ^[9] Приятное, но непонятное.

Стук в дверь раздался, когда я уже оделась и собиралась спускаться ужинать.

— Я тебе поесть принес.

— Не стоило, — пропуская мага в комнату, ответила ему. — Сама в состоянии.

— Слушай. — Парень вздохнул, словно говорить со мной ему не нравилось, вернее, ему не нравилась я, но он сделал над собой усилие. — Лучше тебе не выходить. Девица, что помогает Петришу, и так не в себе, истерику устроила. Ужин пришлось самому нести. — Рион поставил поднос на сундук и, прежде чем выйти, торопливо попросил: — Айка, не обижайся, ладно?

Надо же, а ведь он почти извинился. А я почти поверила. И не обиделась. Опять же почти.

Дверь за магом захлопнулась, оградив меня от внешнего мира, на который хотелось посмотреть. Неужели так и будет все путешествие?

Ковыряясь в тарелке, я уговаривала себя не злиться. В том, что парень не хочет проблем, он прав. Я тоже не хочу, но меня, как обычно, не спрашивают.

Я знала, как выгляжу. Давно к этому привыкла. Все как у всех: голова, два уха, два глаза, рот, нос точно по центру. Ни рогов, ни клыков, ни прочей пакости. Вот только черты лица поражали своей чуждостью и уродливостью: слишком широко расставленные глаза, резко очерченные скулы, нос с горбинкой, рот, за который Ксанка дразнила меня лягушкой.

Хмурая девица с белой, в серебро, косой, бледная кожа, к которой никогда не прилипал загар, светло-серые водянистые глаза. И острые, словно напильником заточенные, клыки. Нет, они не выступали, как на старых гобеленах Симы, изображавших вампиров, иначе меня сразу утопили бы. Мои зубы отличались от человеческих всего чуть-чуть, но это было очень весомое «чуть-чуть». Они были белые, хотя я ни разу не прикладывала к ним содовый раствор, как Ксана. В Солодках девчонки к двадцати годам имели пару детей и пару щелей в желтых зубах. Мои оставались такими же белыми, правда, на количестве детей это никак не сказалось. Клыки — чуть более острые, чем принято. Будь они нормального цвета, на это не обратили бы внимания. Но нормального цвета не было. Я вся была «не того цвета» среди смуглых, черноглазых, крепко сбитых селян. Одну странность мне простили бы, но все вместе взятое — не могли.

Я выглядела как маленькая, щупленькая девчонка лет семнадцати, хотя по нашим с бабушкой подсчетам мне около двадцати. Даже если я водянка, чего бояться-то? Тот же кузнец мог свернуть мне шею одним движением.

Вот что было во мне такого, что заставляло того же мельника орать дурниной?

Этот вопрос занимал меня давно. Последняя война с вордами, в простречии — народом воды — закончилась столетие назад. Да и не было ее как таковой. Тогдашний король Истар решил присоединить к Тарии Озерный край. Войско без всякого дела простояло на границе несколько дней, так как с противником вышла незадача. Вооруженные до зубов вояки тщетно искали хоть кого-то по озерам и болотам. Натыкающиеся друг на друга отряды не сразу поняли, что ходят по кругу. Вернуться обратно тоже не получалось. По воле странного колдовства основная часть войска кружила на месте. Какой морок на местность или на людей навели жители Озерного края, до сих пор неизвестно. Отрезав Истара от основных сил, ворды отправили к людям посланников, которые разъяснили монарху истинное положение дел и посоветовали отправляться домой. Разгневанный король приказал всех повесить. Что на самом деле произошло дальше, не знает никто. Из всех присутствовавших на переговорах выжил лишь монарх. Он свернул остатки лагеря и покинул негостеприимный край.

Многое и в то время было неясно, а спустя годы обросло слухами и легендами. Те люди, которые в конце концов смогли выбраться с территории вордов, рассказывали жуткие истории о водянках, об их физической силе, об уродливых телах, белой, как брюхо рыбины, коже, острых зубах и страшной магии… С тех пор Озерный край считался запретным.

Мое внешнее сходство с народом воды вызывало у большинства людей страх. А страх порождал ненависть. Конечно, проблему легко можно было бы решить с помощью краски. Мы с бабушкой пробовали: настояли травы, нанесли на волосы и кожу. Результат превзошел ожидания. Шевелюра стала русой, но почему-то с оттенком в зелень. Лицо и тело покрылись замечательными разводами цвета крепко заваренного чая — болотная мара во всей красе. Хорошо, что все легко смылось водой. Второй раз вышло удачнее. Кожу мы оставили в покое, ограничились издевательством над волосами. Краска, с учетом предыдущих ошибок, получилась что надо, коса приобрела замечательный цвет темной меди. В таком виде я даже рискнула выйти из дома, чтобы через полчаса прибежать обратно и спрятаться в чулане.

Темно-рыжие волосы в сочетании с белыми лицом и глазами произвели на крестьян сильное впечатление. Они приняли меня за навь. ^[10] Кто-то с криками убежал, кто-то упал ниц, моля о пощаде, а кто-то пошел точить косу — единственное народное средство против олицетворенной смерти. Клин клином вышибают, как говорится. Больше попыток изменить то, что дал мне Эол, мы не делали. Проще оставить все как есть, да и народу привычнее.

Солнце клонилось к горизонту, деревню окутали легкие сумерки. Поднос так и стоял на сундуке, за ним никто не пришел, а я из вредности не понесла его на кухню. Раз уж не хотят меня видеть, значит, и не увидят.