Маски: Иллюзия заблуждений - Алена Медведева Страница 7

— Теперь будет проще понимать намерения друг друга. Я предложил тебе решение: свобода в обмен на помощь.

Возвращения к утреннему предложению я не ожидала. В горле встал ком, затруднив дыхание. Все даже хуже, чем я думала. Он одержим! Как же надо хотеть ребенка, чтобы подчинить этой цели собственную жизнь, чтобы сломать столько чужих?

А я… Что ж, я и в самом деле лишь расходный материал, аналог искусственной пробирки, нужный только на время.

— Почему именно я? Ты же должен понимать, что я тебя ненавижу. Как бы ни было неэффективно мое сознание, сейчас оно подчинено одной цели: воспрепятствовать тебе. Зачем тебе это? Попробуй с другой женщиной, теперь ты знаешь верный способ.

Орино стоял ко мне спиной и молчал. Фигура его словно окаменела, выдавая скрытое напряжение. Сегодня не только у меня день разочарований и признания ошибок!

— Нет, — обернувшись, все же ответил он. Во взгляде зеленых глаз верлианца была пустота. — Именно ты, Регина. Поэтому решайся.

С силой зажмурив глаза, я попыталась сдержать слезы. Какой смысл плакать? Его это не тронет. Ведь эмоции — пустая трата энергии. И что бы ни утверждало его сознание — мы совершенно разные, и нам не дано понять друг друга.

— Судьба тебя накажет! — кажется, вслух сдавленно простонала я, цепляясь за последнюю надежду хоть как-то всколыхнуть его эмоции.

— Судьба? — спокойно переспросил он. — У нас нет такого понятия. Или можно сказать иначе: я сам ее делаю. И сделаю! Уже и инкубатор для зародыша приготовил.

Голубокожая рука махнула в сторону замеченных мною пузырей.

Меня реально будут использовать, но совсем не так, как я предполагала изначально. Еще хуже…

— Выбор за тобой. Ты можешь облегчить мне работу, добровольно согласившись помогать, и получить в обмен шанс жить дальше, или я буду вынужден принудить тебя, — четко и уверенно выговаривая слова, поставил меня перед фактом мой бывший возлюбленный, а сейчас — незнакомец, которого я, оказывается, никогда толком и не знала.

— Я хочу умереть, — снова прозвучала глубинная мысль, озвученная надломленным шепотом.

— Такой вариант не предусмотрен. Пока. Потом — как пожелаешь, — спокойно возразил Орино. — Решай!

В душе все словно заледенело. Если у тебя нет ни прошлого и настоящего, ни сил и возможностей изменить ситуацию, что тогда остается? Только надежда на лучшие перемены в будущем, а в моем случае — ждать чуда. Буду верить, что ничего у него не получится. В противном случае останется лишь убеждать себя, если он так хочет этого ребенка, значит, станет достойным отцом. Мне было смертельно холодно и одиноко, сил бороться не осталось.

— Я согласна, — невидящим взглядом уставившись в стену, прошептала я бесчувственными губами. — Буду помогать, и… я хочу оказаться среди подобных мне людей, пусть даже и в прошлом.

Главное, как можно дальше от тебя!

Повисла пауза. Орино конечно же прекрасно расслышал мой ответ, но комментировать его не спешил. Мы так и стояли в окружающей нас тишине — я, обреченно уставившись на безликую поверхность стены, он…

Он стоял чуть в стороне от меня. Ощутив его ладони на своих плечах, я даже не шелохнулась, готовая ко всему. Я сделала свой выбор. Он меня сломил. Так легко и быстро…

— Завтра начнем. Возьму генетический материал и буду пробовать, — осторожно разворачивая меня в направлении спальни, спокойно предупредил Орино. — А сейчас пойдем, тебе надо поужинать. И уже поздно, пора спать.

— Я не устала.

Безразличная, будто мертвая, я не испытала никаких эмоций от его слов. В душе звенели холодные льдинки, мерно стукаясь друг о друга.

Как ни старался Орино убедить меня поесть, ему это не удалось. Мне просто кусок не лез в горло, сразу делалось плохо. В итоге, ограничившись тем, что заставил меня выпить какой-то питательный напиток, он отстал.

Спали мы опять вместе. Вернее, лежали рядом. Я заснуть не могла и продолжала привычно вглядываться в уже изученный мною до мельчайшей черточки потолок. Почему не спал Орино, мне было неинтересно, с сегодняшнего дня он перестал существовать для меня. Нет! Раньше… Когда погубил Дениса на моих глазах.

Поэтому, почувствовав прикосновение его рук, плавно избавляющих меня от простыни, я тоже никак не отреагировала. Он молча продолжал дотрагиваться, причем с очевидными намерениями. А я, безвольно обмякнув, воспринимала происходящее между нами безразлично, отстраненно и безжизненно. С одной стороны, я вроде бы видела, что вот сейчас он ласкает губами мой живот, одновременно сминая руками грудь, но при этом не ощущала его прикосновений, никаких эмоций не возникало в душе — ни ненависти, ни удовольствия. Я словно превратилась в бесплотную сущность, утратившую связь с собственным телом. Оно стало просто оболочкой. В каком-то смысле тоже тюрьмой.

Орино по-прежнему молчал. Говорили его руки, губы, тело, но я не слышала больше этого «голоса любви». Потому что любви и не было, был лишь обман. Только в самом конце, тяжело прижавшись лбом к моему плечу, он едва слышно и надломленно шепнул:

— Регина…

И все. Я же видела лишь потолок, слышала только тишину. В какой-то момент усталость взяла свое, и я уснула, безразличная и к тому, как выгляжу со стороны, и к тому, что ожидало меня завтра.