Полночные узы - Лара Эдриан Страница 7

Женщина не страдала, лишь на мгновение ее пронзила остраяболь, когда клыки прокалывали плоть. А Данте, напротив, испытывал ужасные муки.Его тело сотрясала дрожь, голова раскалывалась.

«Все хорошо. Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Тебе ничегоне угрожает».

Он мысленно успокаивал женщину, продолжая крепко держать ееи делать глоток за глотком.

Несмотря на жестокий голод, усилившийся из-за тяжелых ран,Данте действительно не собирался причинять женщине вред.

«Я возьму только то, что мне крайне необходимо. Потом яуйду, и ты никогда обо мне не вспомнишь».

Силы начали возвращаться к Данте. Порезы, ссадины, раны отпуль и шрапнели затягивались. На местах ожогов нарастала новая кожа. Больстихала.

Данте ослабил хватку, усилием воли сдерживая жадность, хотяискушение было велико. Еще с первым глотком он отметил особый вкус, которымотличалась кровь этой женщины, но сейчас, когда органы чувств полностьювосстановились, Данте смог оценить его в полной мере и насладиться им.

И не только кровью, но и телом.

Под мешковатой медицинской курткой он ощущал, насколькохорошо сложена женщина. Ее грудь плотно прижималась к его груди, ногипереплетались с его ногами. Руки продолжали упираться ему в плечи, но уже неотталкивали, а просто держались за него. Данте сделал последний глоток иоторвал губы от шеи женщины.

Господи, она такая сладкая, что он мог бы, неостанавливаясь, пить всю ночь.

«И не только пить», — подумал он, почувствовав эрекцию.Слишком приятно было ощущать под собой незнакомку — милосердного ангела, хоть ине по своей воле спасшего ему жизнь.

Данте вдохнул сладковато-пряный аромат женщины, коснулсягубами ранки на шее.

— Спасибо, — прошептал он, обдавая теплом шелковистую кожу.— Сегодня ты спасла меня.

Он провел по ранке языком, закрывая ее и стирая следы укуса.Женщина застонала, потягиваясь и освобождаясь от оцепенения. Ее движения ещесильнее возбудили Данте.

Но на сегодня достаточно. Хотя женщина ничего не будетпомнить, ему казалось отвратительным овладеть ею в луже крови и грязной речнойводы. Особенно после того, как он с яростью зверя клыками впился ей в горло.

Данте приподнялся и поднес к лицу женщины правую ладонь. Онавздрогнула и насторожилась. Он посмотрел в ее широко раскрытые чарующиезеленовато-голубые глаза.

— Господи, ты такая красивая, — произнес он слова, которыемного раз говорил женщинам, но никогда прежде не вкладывал в них такого смысла.

— Пожалуйста, — прошептала женщина, — не делай мне ничегоплохого.

— Я не сделаю,— ласково пообещал Данте. — Просто закройглаза, ангел. Когда ты их откроешь, меня здесь не будет.

Он прижмет ладонь к ее лбу, и она все забудет.

— Все хорошо, — сказал он, когда женщина напряглась,пристально глядя ему в глаза, словно ожидая удара. Данте с нежностью любовникаубрал с ее лица прядь волос. Женщина напряглась еще больше. — Расслабься. Тыможешь доверять...

Он почувствовал острую боль в бедре.

Злобно зарычав, Данте перекатился на спину.

— Что за черт?

Боль превратилась в жар и обжигающей кислотой растеклась потелу. Во рту появился горьковатый привкус, перед глазами все поплыло. Дантепопытался подняться, но снова рухнул на пол, тело налилось свинцом и неслушалось его.

Задыхаясь от страха, его ангел с широко раскрытымизеленовато-голубыми глазами склонился над ним. Красивое лицо женщины топоявлялось, то вновь исчезало в тумане. Одной рукой она касалась шеи как раз втом месте, куда Данте укусил ее, вторая, с крепко зажатым в ней пустым шприцем,была поднята вверх.

Господи.

Она сделала ему укол.

Но это было не самое ужасное открытие. Затуманенный взглядДанте остановился на маленькой ручке, свалившей его одним ударом. На ней междубольшим и указательным пальцами в складочках кожи скрывалось родимое пятнышко —темно-красного цвета, не больше десятицентовой монетки. Капля, падающая в чашуполумесяца, отпечаталась в угасающем сознании Данте.

Редчайшая метка, генетический штамп — эта женщинапредназначена для мужчин Рода.

Подруга по Крови.

Наполнив себя ее кровью, Данте невольно связал себя с неюсакральными узами.

По закону Рода отныне эта женщина принадлежала ему.

Неизбежно.

Навечно.

Сейчас он меньше всего желал этого. Ему это было совсем ненужно.

Данте готов был завыть от отчаяния, но с губ слетело лишьтихое, бессвязное ворчание. Он вяло приподнял веки и потянулся к женщине, норука тяжело упала. Веки опустились. Данте застонал, и лицо его спасительницыисчезло в тумане.

Женщина посмотрела на него и зло выпалила:

— Спи крепко, псих несчастный!

Тесс, тяжело и прерывисто дыша, отстранилась от напавшего нанее незнакомца. Она не могла поверить в то, что с ней случилось, и особенно вто, что ей удалось спастись от этого сумасшедшего.

«Спасибо транквилизатору», — подумала Тесс. И слава богу,что она сохранила достаточно самообладания, чтобы вспомнить о шприце в карманеи суметь им воспользоваться. Тесс посмотрела на шприц, который продолжаладержать в руке, и похолодела.

Черт, она всадила ему полную дозу.

Неудивительно, что он рухнул как подкошенный. И проснетсятеперь очень не скоро. Тысяча восемьсот миллиграммов транквилизатора,предназначенного для животных, слишком много даже для такого буйвола, как этот.

Внезапно Тесс охватила тревога.

Что, если она убила его такой большой дозой?

Понимая, что не стоит беспокоиться об идиоте, несколькоминут назад прокусившем ей горло, Тесс вновь приблизилась к незнакомцу.

Он не двигался.

«Дышит», — с облегчением констатировала Тесс.

Мужчина лежал на спине, вытянувшись в полный рост и раскинувмускулистые руки. Похожие на огромные боксерские перчатки кисти, державшие еекак в тисках, теперь были расслабленны и неподвижны. Его лицо, прежде скрытоеволосами, оказалось красивым.

Нет, красивым — это, пожалуй, слишком. Даже вбессознательном состоянии черты незнакомца казались резкими: черные, прямыелинии бровей, четко обозначенные скулы и впалые щеки. Вероятно, когда-то носмужчины имел идеальную форму, но сейчас его портила горбинка — последствиеперелома, возможно даже не одного.

Было в этом мужчине нечто странно знакомое, хотя Тесс несомневалась, что никогда его не видела. С парнями такого типа она не имеланикаких дел, сама мысль о том, что он мог приходить к ней в клинику, казаласьабсурдной.