Замок отравителей - Серж Брюссоло Страница 7

Дориус постучал кулаком в дверь. Никто долго не открывал, потом в проеме показалась лохматая голова старика.

— Это я, — сказал Дориус. — Я пришел за… этим самым. Все готово?

— Вы принесли деньги? — проскрипел старик.

— Да, конечно, — ответил Дориус, спешивший побыстрее покончить с этим делом.

И, приподняв полы рясы, показал два мешочка с экю, подвешенных к кожаному поясу, охватывающему его брюхо.

— Ладно, — проворчал старец. — Все приготовлено, но за вас хлопотал сам епископ. Я проделал серьезную работу. Не знаю, сотворится ли чудо в тех условиях…

— Не нам судить об этом! — возбужденно оборвал его Дориус. — Мы с вами только исполняем Божью волю, больше ничего.

Жеану показалось, что монах подмигнул отшельнику, намекая, что лучше помалкивать.

Что означало это паясничество?

Отшельник наконец подвинулся, давая им пройти. Крохотный масляный светильник скупо освещал часовню, он был заправлен бараньим салом, так что в склепе без единого оконца витал запах жареного мяса.

— Оставайся здесь, — приказал Дориус. — Я сейчас улажу все дела и вернусь.

Монах удалился вслед за стариком. Жеан слышал, как они шептались у алтаря. Отшельнику, похоже, очень не хотелось отдавать свои реликвии.

— Вы подвергаете большой опасности этого ребенка, — неожиданно пробормотал старец. — Если барон не крепок в вере, ни одна реликвия не сможет его вылечить…

— Помолчи-ка, — устрашающе произнес Дориус.

Затем бормотание сменилось звяканьем отсчитываемых золотых монет. Монах был весьма усерден в счете. Наконец Дориус появился с большой, скрепленной железными полосами шкатулкой под мышкой.

Жеан ожидал чего-то более впечатляющего. Столько золота за какой-то разваливающийся ящик?

— Дело сделано, — отдуваясь, проговорил монах. — Можно уезжать. Показывай дорогу.

Вид у него был несколько испуганный. Дверь часовни закрылась за ними, и они опять очутились под проливным дождем.

При каждом шаге кости святого постукивали в шкатулке. Пользование мощами считалось обычной вещью. Жеан презрительно относился к такой непотребной магии, но побаивался ее… как и все. Иногда ему приходила в голову мысль, что трупам не очень нравилось, что с ними обращаются, словно с пакетиками с целебными травами, и наступит день, когда они отомстят за себя. Однако знал он и то, что сам король заплатил огромные деньги, чтобы приобрести для Сен-Шапелль реликвии страстей Христовых, в частности, терновый венец. Через некоторое время он добавил к нему святую крайнюю плоть, оставшуюся после обрезания господа нашего Иисуса. Она очень почиталась беременными женщинами, которым якобы облегчала родовые боли.

— Подождите! — вдруг насторожился Жеан. — Я слышу в кустарнике какой-то шум. Пойду посмотрю.

— Нет! — взвизгнул Дориус. — Не оставляйте меня одного!

Но Жеан уже отошел. Он воспользовался темнотой, чтобы вернуться, подойти к статуе святого и исследовать на ощупь ее лицо. Ему хотелось знать, с чем он имел дело. Как нарочно, ни одна молния не осветила каменное изображение, поэтому пришлось вслепую изучать лицо неизвестного мученика. Оказалось, что внешность у него какая-то противная, бессмысленная, совсем не похожая на лицо. Если только тут не поработала молния, этот тип не был привлекательным.

Жеан повернул обратно. Нельзя было дольше задерживаться, Дориус мог застать его.

«Черт знает что! — мысленно выругался он. — Какое тебе, собственно, дело? Тебе платят за сопровождение желающих по ненадежным дорогам, а не за то, чтобы ты интересовался причинами, которые заставили их отправиться в путь!»

Шлепая по вязкой грязи, в которую превратилась тропа, Жеан направился к монаху, вцепившемуся в свою раку, как в бочонок с вином.