Кирасир. Двуглавый Орел против турецких стервятников - Василий Панфилов Страница 7

– А травмы? – засомневался Пётр. – Читал я про турниры – мы столько калек получим…

– Не получим! – решительно отмёл его предположения Игорь, – мы же не по средневековым образцам будем проводить.

– Не томи!

– Соревнования среди гвардейцев – на клинках будут биться, да бороться, да на кулачках… Да я сейчас долго всё буду перечислять! Тут главное-то в чём? Не бойню устроить, а выявить лучших из лучших, да куртуазно.

Пётр откинулся на спинку кресла и задумался.

– Пап, ну в самом деле – интересно же будет! – поддержал Павел Наставника. – Вон, в Шляхетском Корпусе и Гимнастической Школе знаешь как интересно бывает! А там ведь всё… простенько.

– Интересно, говоришь? – хмыкнул император, – ну раз так, то и быть по сему. Давай-ка ты за старшего, а…

– А Павла мне в помощь, – закончил предложение Рюген.

– Павла? А не рано ли? Дело-то серьёзное…

– Паап!

– Не рано, – уверил Игорь, – тут такое дело… Он же постоянно крутится со мной, ездит по Училищам да Школам и по мелочи не раз помогал, так что основы знает. В Гвардии он даже полковых собак по именам знает, так что справится. Ну и после турнира можно будет говорить и о более серьёзных вещах – если хорошо себя покажет.

На том и порешили, так что подготовка турнира была объявлена официально, а Павел вполне официально получил должность.

За подготовку герцог Вольгаст не переживал – будут, конечно же, какие-то проблемы, но вот серьёзные… Откуда им взяться-то? В Петербурге он давным-давно свой, уважаем гвардией, армией и флотом, да и цесаревич… И конечно же – знания из будущего.

Попаданец участвовал в десятках соревнований самого разного типа, так что представление о самих соревнованиях, судействе и правильном «оформлении» имел неплохое. Да и в восемнадцатом веке пришлось устраивать десятки мероприятий. В общем, «каркас» праздника был подготовлен всего через неделю, а в первых числах августа начался и сам турнир.

Начался он просто – с показательных выступлений гвардейцев, демонстрирующих перестроения и маршировку. Сперва по полкам – и тут небольшое преимущество было у Апшеронского полка.

– Смотри, как дружно-то, – хлопнул по плечу Пётр, с сияющими глазами глядя на перестроения любимцев.

– Хороши, – согласился Игорь.

Затем были соревнования между разными батальонами, ротами и взводами. Победителям вручались кубки с соответствующими надписями и каждому из участников почётные грамоты – яркие, красочные, с многочисленными печатями официального вида. Грамоты были в новинку, так что восторг у гвардейцев был неимоверный – это же зримое доказательство твоего успеха! Да их ещё правнуки хранить будут!

Коллективные соревнования не ограничились перестроениями и ружейными приёмами [10]– были преодоления штурмовой полосы, бои «стенка на стенку,» игра в лапту [11]и многое другое. Второй день соревнований был чисто кавалерийским – и тоже исключительно коллективным.

И наконец – индивидуальные поединки.

– Семёновцы! Хорькин, давай – по сусалам его, по сусалам!

– Апшеронцы! Панов, в дыхалку его!

Зрители бесновались – кулачные бои пользовались на Руси особым почётом, так что и дворяне не считали зазорным принять в них участие. Тут уже Игорь покинул царскую ложу – бойцы порой входили в раж и приходилось растаскивать их, да и в судействе не всегда дела обстояли гладко.

– Победил Степан Хорькин, капрал семёновского полка! – проорал герольд.

– Следующий поединок…

– А самому не хочется выйти да размяться, – шутливо ткнул его в бок император, когда в перерыве принц вернулся в ложу, – удаль молодецкую показать.

– Да как бы сказать… – простонародным жестом почесал затылок князь, – хотелось бы, но… Если буду драться в полную силу, то просто поубиваю всех, а если не в полную, то удаль будет не молодецкая, а мало-детская, – голосом выделил Рюген.

Пётр несколько секунд осмысливал сказанное, затем заржал самым неприличным образом и принялся пересказывать шутку князя.

– Забавно, – улыбнулась императрица, – но не преувеличиваешь ли ты? А то слыхать я о твоих талантах слыхала, а в деле…

– Ну, драться-то я не буду, – задумчиво сказал Игорь, – но кое-что могу показать.

С этими словами он моментально выбросил руку вперёд и коснулся мундира стоящего в ложе гвардейца.

– Быстро, – одобрительно сказала Елизавета.

– А ты приглядись, – с откровенным самодовольством предложил князь. Пригляделась и…

– Ты никак пуговицу ему согнуть ухитрился за этот миг?! – ахнула женщина. Игорь самодовольно пожал плечами, орлом поглядывая на интересную вдовушку из Голицыных.

– Я ещё и не то могу, – раздухарился подвыпивший (несколько раз пришлось мирить поссорившихся вельмож и пить «мировую» вместе с ними) князь.

– Можно? – указал он рукой на протазан унтера.

– Давай, – махнул рукой такой же нетрезвый император. Руки воина обхватили прочное древко, сжали и… древесина затрещала, явственно проминаясь под стальными пальцами.

– В щепу не могу, – расстроенно сказал Игорь, – дерево очень уж хорошее. Зато вот так могу…

Тут он снова широким хватом взял протазан, напрягся и замер, а затем протазан… порвался. Во всяком случае, именно такое впечатление сложилось у присутствующих.

– Эпическая сила, – потрясённо выругался унтер и замер виновато. Но на это никто не обратил внимания.

– Да получается, что ты не хуже Геркулеса, – с азартом сказал Пётр.

– Лучше, – пафосно сказал принц, принимая «статуйную» позу, – всё ж таки не с голой жопой бегаю.

Немудрящая шутка оказалась вовремя, так что хохот, вылетевший из императорской ложи, услышали все.

* * *

– Доволен Государь, – прищурил глаза пожилой капрал-апшеронец, отдыхающий у трибуны с трубочкой. По возрасту он в соревнованиях уже не участвовал, но пристроился как один из помощников судей, чем был премного доволен – с такой позиции видел он много больше, чем выступающие олимпионики.

– Смеются в императорской ложе? – вскинулся напарник-чиновник, такой же пожилой и «битый» жизнью.

– Агась. Да ты прислушайся, душевно смеются, хорошо, не зло.

– Верно, Степаныч, – согласился чиновник, – глядишь, если и дальше пойдёт так, то доволен будет Его Величество, да наградит Грифича с сынком своим. А там глядишь – и нам, грешным, что-то хорошее перепадёт.