Избранница - Варвара Иславская Страница 7

— Удачи тебе, дитя мое, — прогремел Вацлав и тяжело подняв в воздух бронзовую, тяжелую руку, перекрестил Элизу.

— Ну все, полетели дальше, — заторопилась Либуше, и в ночном небе опять замелькали серебряное, розовое и голубое облачка в форме женских фигур в сопровождение ярко-синих джинсов и коричневой спортивной сумки.

Разрезая своим глубоким, низким голосом черное пространство ночи, Либуше сказала:

— А ведь это я дала начало великой династии Пршемысловичей. В 10-ом веке Вацлав был великим королем. За распространение христианства среди чехов, он был причислен к лику святых и стал считаться небесным покровителем Праги. Но как всякий святой мученик, он принял жестокую смерть от заговорщиков, — сказала Либуше, и голос ее задрожал.

— А куда мы летим? — со страхом спросила Элиза, потому что ей стало казаться, что они поднялись слишком высоко над городом.

— К Святому Виту! — ответила розовая, воздушная Тетка и, поняв страхи Элизы, подлетела к ней и бережно взяла ее за руку. Впереди в синевато-пепельной дымке ночи показались величественные башни Собора Святого Витта, возвышавшиеся над всем городом.

— Это готический собор? — пролепетала умная Элиза.

— Ой, угадала, — со смешком ответила Либуше.

Подлетев к собору, наши ночные путешественницы как заправские лайнеры совершили мягкую посадку на покатистой зеленоватой крыше. Сверху был виден весь город, утопающий в прозрачной фиолетовой дымке. Несмотря на ночное время, Элиза смогла разглядеть игрушечные, словно взятые из сказок Гофмана, цветные черепичные крыши домов, над которыми возвышались серые пронзительные шпили готических соборов. А Влтава, меняя краски словно волшебная радуга, казалось, говорила с Элизой на своем неведомом языке речных нимф и русалок. У Элизы немного закружилась голова.

— А мы не свалимся отсюда? — тревожно спросила она.

— Ну что ты! — успокоила ее черноглазая Тетка. — Это волшебная ночь. И потом мы всегда успеем тебя поймать.

Кивнув головой, Элиза не удержала равновесия и быстро стала съезжать с крыши вниз. Тетка молча глядела на нее. Не растерялась только врачевательница Кази. Успев подхватить Элизу под мышки своими сильными, почти мужскими руками, она резко взмыла вверх и, не выпуская девушку из рук, стала спускаться вниз. От страха Элиза зажмурила глаза, а когда открыла их, то увидела, что стоит на булыжной мостовой у входа в собор в окружении трех цветных теней в форме женских фигур. Испугавшись видения, Элиза снова зажмурила глаза. Увидев смятение Элизы, Либуше скомандовала:

— Кази, помоги ей! — И Кази достала прямо из воздуха какой-то флакон и заставила Элизу выпить его содержимое. И произошло чудо. Элиза начала чувствовать, как к ней снова возвращаются силы.

— Теперь не боишься? — спросила Либуше?

— Нет, — пискнула Элиза.

— Но почему Витт не встретил нас на крыше? — удивленно спросила Либуше, обращаясь к сестрам.

— Потому что он святой и мыслит по-другому, не так как мы, — недовольно ответила Кази.

— Я думаю, что мы его еще увидим, — примиренчески сказала Тетка.

Неожиданно огромная дверь собора со скрежетом открылась, и на пороге появился невысокий молодой человек, облаченный в одежду римского легионера: темный шерстяной хитон с короткими рукавами; перекинутый через левое плечо дорожный плащ и доходящий до середины бедер бронзовый панцирь. Стройные, немного худые ноги воина были одеты в открытые кожаные сандалии. Украшавший голову шлем венчал гребень из конского волоса.

— Витус! Витус! — закричали Либуше с Теткой и бросились к нему, но Витт скромным жестом святого остановил их пыл. Потом юноша присел на ступеньки и отсутствующим взглядом стал смотреть перед собой. У него были прекрасные черные глаза, в которых скрывалась неведомая простому смертному мудрость и… какая-то непонятная тоска. Лицо Витта было неподвластно времени. Но оставаясь молодым и свежим, оно излучало вечную мудрость, отправляя в неведомые дали прошедших веков. Наконец, Витт посмотрел на Элизу и слабо улыбнулся.

— Так это ты — наша гостья? — спросил Витт, улыбаясь одними глазами.

— Да! — гордо ответила Либуше, — и она спасла наш город. Ты покажешь нам собор, Витус?

— Конечно, — ответил юноша. — Но мое время ограничено, и я не могу долго оставаться с вами.

— Да, я понимаю, — ответила Либуше. — Пошли скорей! — скомандовала она, и странная свита вошла в Святую Святых Праги — Собор Святого Витта. По пути она быстро стала шептать Элизе на ухо:

— Витус был римским легионером, который принял христианство и был за это жестоко наказан. Он стал одним из первых христианских мучеников, пострадавших за свою веру. С тех пор прошло почти две тысячи лет: менялись царства, времена, монархи, режимы, менялись географические границы, одни идолы сменяли других… а Святой Витт как стоял здесь, так и стоит… — и Либуше замолчала на полуслове, потому что увидела, что святой воин неожиданно остановился и строго посмотрел на нее. Окинув взглядом гостей, Святой Витт сказал:

— Мое время истекло. Я должен покинуть вас. — Потом он внимательно посмотрел на Элизу и сказал:

— Сохрани чистоту, девочка! — и с этими словами исчез под высокими сводами собора.

— Не удивляйся, — сказала Либуше Элизе. — Святые христианские мученики грустны потому, что хотели уничтожить все уродливое на земле, а вышло не совсем так, как они хотели. Пройдет еще очень много веков, прежде чем люди поймут их. Но святые добры и снисходительны к нашим слабостям и всегда помогут нам в трудную минуту. Ладно, улыбнись! — сказала Либуше и звонко хлопнула Элизу по спине. — Пошли смотреть собор! Ну, какая Прага без Собора Святого Витта!

Осторожно ступая по каменному полу, Элиза стала вглядываться в темные очертания несущихся вверх сводов собора. Когда ее глаза привыкли к темноте, она удивилась бесконечному пространству и мрачной торжественности этого гигантского сооружения. Элиза имела слабые представления о средневековой готике, но как всякая любознательная натура, она тянулась к познанию этого непостижимого мира.

В конце XII века на смену романскому стилю пришел новый — готический. Так художники Возрождения называли средневековое искусство, считая его варварским порождением племени готов, которые якобы разрушили Рим. Эпоха готики — это время расцвета городов. Новая эпоха — новые взгляды: рыцарская поэзия, романы и турниры. В замках собирается изысканное общество, и его центр — женщины. В XII веке зародилась рыцарская поэзия, которая пришла в Европу из Прованса. Ее родоначальниками были трубадуры — провансальская знать. А оттуда песни любви распространились по всей Франции и Европе. Трубадуры были первые психологи любви. Ведь любовь — это встреча глаз, обретение своего второго «я» в другом человеке. Но мы немного отвлеклись от темы. О любви вы еще прочтете в этом кратком повествовании. А сейчас вернемся к нашим путешественникам.

Обычно готические соборы располагались на небольшой площади, окруженные лабиринтом узких улочек. Собор Св. Витта не был исключением. Как бы пытаясь вырваться из тесноты, он всей своей массой устремлялся вверх от портала по тонким колоннам и стрельчатым аркам, переходя на серые массивные башни и, наконец, останавливаясь на острие шпиля. Элиза стояла в самой середине собора и не могла охватить взглядом его гигантское пространство. Ажуры, орнаменты, окна и порталы — все имело стрельчатую форму, а ночной свет, проникающий через украшенные цветными витражами окна, наполнял помещение мерцающим мраком.