Врата смерти - Александр Прозоров Страница 7

– А зимой?

– Зимой и раньше не ходил по нему никто. Зимой по льду куда как проще, нежели холмы переваливать.

Дорога и правда выдалась неровной, то забираясь на самые гребни холмов, то круто проваливаясь в низины. Верховым вроде и ничего – а вот с гружеными телегами путники тут наверняка мучились. Зато с вершин каждый раз открывался роскошный вид на окрестные земли. Большей частью – просто на леса, но изредка курчавое зеленое полотно разрывалось то лентой реки, то серебристым плесом далекого озера.

Каждый день они завершали ночлегом у какой-нибудь речушки – ручьи, годные только для водопоя, Середина не устраивали. Ежевечерне он купался – долго, старательно, с брызгами, нырянием и прочими наслаждениями. И всякий раз Беляна ужасно пугалась, стращала его навками, русалками и водяными, суетилась на берегу и всплескивала руками. И тем не менее, когда ведун выбирался на воздух, растираясь от влаги рубахой, его ждало какое-то простенькое, но сытное варево вроде кулеша, гречи с мясом или гороха с салом – что располагало Олега к молодой спутнице чуть ли не сильнее, нежели ее горячие губы и женская ненасытность. Так и подмывало спросить: что случилось с мужем? Нечто кто-то и с ней силу потерять ухитрился? Но бередить эту рану Середин не рискнул.

Чалово открылось перед путниками только на восьмой день. Деревня раскинулась в трех верстах от тракта и имела размеры крупного города: с полверсты в окружности, аккурат на изгибе широкой, не меньше двадцати сажен, реки. Правда, дворы отстояли друг от друга на таком расстоянии, что и не докричишься, а потому, несмотря на размеры, жителей тут вряд ли набиралось больше сотни душ. Черные пухлые крыши из дранки на избах и сараях, стоящие на отшибах овины, приземистые, полувкопанные в землю баньки; на двадцать дворов всего пять печных труб – остальные дома, стало быть, топились по-черному. В общем, все как всегда. Хотя, конечно, бросилось в глаза почти полное отсутствие детей у колодцев и в проулках. Бегали наперегонки с пяток пострелят – и все. Для такой большой деревни ничто.

– На стороне прижили, знамо дело, – моментом угадала мысль ведуна Беляна. – Да рази кто признается?

– А мужья что говорят?

– Дык чего скажешь, коли сам, что холостой мерин? Хоть какое продолжение в роду получается, и за то Триглаве поклон. Без детей дом мертв. Коли детей нет, так чего ради добро наживать? За Калинов мост с собой ведь не унесешь. Ой, чегой-то отрез мой с подсолнухами желтый совсем, – вскинула ладонь к глазам женщина. – Видать, как ушла, так ни единого дождя и не случилось. Ты дождь вызывать умеешь, ведун?

– Умею, – пожал плечами Олег.

– Ой, и куры, куры у оврага роются! Не ровен час, лиса выскочит. А обещали доглядывать, ровно за своим. – Беляна пустила коня рысью и, с трудом удерживаясь боком в седле, помчалась вперед.

Дом ее оказался почти в самом центре селения. Обычный, поставленный на тяжелые валуны пятистенок, примыкающий углами к двум сараям и амбару. Грядки загораживал украшенный десятком крынок плетень, в хлеву жадно хрюкали несколько будущих беконов, а добрых полсотни кур прочесывали крутой склон поросшего мелким кустарником оврага. Судя по журчанию, по овражку струился ручей. Значит, к воде ходить до реки было вовсе не обязательно. Питьевую-то, понятное дело, все только из колодца берут. А вот белье прополоскать, помыть что-нибудь большое – тут не натаскаешься, к воде идти нужно.

– И под калиткой, под калиткой опять разрыто все! – продолжала причитать Беляна. – Опять пустобрех Катькин к курятнику пролезть пытался. Дранка на амбаре разошлась, как бы не намокло там чего...

– Ну, ты разбирайся, а я коней после дороги почищу. – Ведун расстегнул подпруги, снял потники и седла прямо на лавку перед завалинкой, освободил заводных коней от скруток и тюков, нашел в чересседельной сумке скребницу и повел свой маленький табун к реке. Лошади, они ведь не машины, их до новой поездки не заглушишь. Хочешь кататься – сперва напои, потом вычисти, накорми. А уж тогда можешь и о себе позаботиться.

Только через час, спутав скакунам ноги и оставив их пастись за огородом Беляны, Олег вернулся к воротам своей спутницы и обнаружил тут целый сход местных красавиц. Возрастом на вид от двадцати и до сорока, все в теле, кроме одной бабенки в сером потрепанном сарафане и с мертвенно-бледным лицом. Все – с густыми русыми волосами и круглыми глазами навыкате. Сразу видно – один корень у всех, общий.

– Больно молод колдун твой, Беляна, – громко засомневалась одна из баб, такого размера, что сарафан ее вполне мог заменить попону крепкому работному коню. – Управится ли?

– При Вороне управлялся, – выскочив за калитку, приосанилась вдова. – Чего сама не пошла, коли такая умная? Вот и выбирала бы себе по нраву. Глядишь, и самого старца бы с места сковырнула.

– Тебя как звать-то, добрый молодец? – поинтересовалась другая, смущенно теребя ленту в косе. Причем, судя по кокошнику, вполне себе замужняя селянка.

– Олегом-ведуном в народе прозвали. – Середин кинул на бледную бабу еще один взгляд и полез в сумку.

– Где поселиться-то думаешь, Олег? – кокетливо поинтересовалась еще одна селянка.

Ведун недоуменно вскинул голову, глянул на Беляну. Он был уверен, что этот вопрос решен уже давно.

– В нашей веси, – вступила в разговор четвертая женщина, волосы которой были уложены и спрятаны под платок, – у нас едва мужик к бабе под крышу перебирается, так и сила его враз тю-тю, опадает. Уж сколько раз по-всякому проверено, да итог един. Дома пустые есть, иные семьи убечь с сего места успели. Помысли над сим, молодец, где тебе сподручнее будет. Сила, пока есть, она ведь и пригодиться может...

Часть селянок захихикала, часть зарделась. Олег вздохнул, протолкался к бледной женщине, протянул ей туесок с папоротниковым корнем:

– Заваривай по одной пряди в небольшом половнике. Прочитаешь хвалу Триглаве три раза, опосля с огня сними и дай остыть. Пей на ночь и перед едой незадолго. Через неделю кровь в жилы вернется, но ты все равно еще неделю пей... – Ведун протолкался обратно к своим вещам, недовольно мотнул головой: – Куда знахарь ваш смотрит? Разве можно колики так запускать?

– А нету знахаря, молодец, – ответила толстуха. – Сбежал. Как перестали мужики от зелья его выправляться, так и сбежал, поганец. И задавить не успели, бездельника косорукого. Ты в его избу вселиться можешь, коли хочется. Тебе там и удобнее будет, для знахарского дела все имеется. Меня Забавой родители назвали, коли еще не обмолвилась. Могу в хлопотах помочь.

– А меня Миленой, – спохватилась молодуха, все еще теребящая косу.

– Меня Муравой...

– Тихо вы, раскудахтались! – осадила баб селянка в платке. – Запугаете мужика, сбежит – и хлеба преломить не успеет. Пойдем, мил человек, я тебе избы пустые покажу. Опосля сам решишь, от кого нужда в помощи сильнее.

Олег опять стрельнул глазом в сторону Беляны. Та напряглась и, прикусив губу, молча ожидала конца спора.

– Нет.