Тень воина - Александр Прозоров Страница 7

— Сам-то из каких краев будешь, Олег? — неожиданно перескочил на личность ведуна Захар. — От дела лытаешь али дело пытаешь?

— Вообще, с Новгорода я. Токмо так сложилось, что дом мой — дорога, а из родичей — только сабля вострая да щит добрый, — не стал вдаваться в подробности Середин.

— Вижу, вижу, — кивнул бородач. — Однако же странная у тебя справа. Вроде поддоспешник на плечах — а ни подшлемника, ни шлема у седла не видать. Вроде сабля на поясе, щит у луки седла — а рогатины у стремени не стоит. Броню, вестимо, в любой узел спрятать легко. Но копья пополам не сложишь, в суму не упрячешь. А как же без рогатины ратному человеку?

— Коли на медведя, волка али людей охотишься, той вправду без копья никак, — тихо согласился Середин. — Но коли дичь твоя мала, хитра и стали ничуть не боится, то и рогатина — лишняя обуза. Тяжесть изрядная, а проку — никакого.

— От как? — удивился мужик. — Что же это за добыча, которую железом не отпугнешь?

— Всяка разна бывает, — после некоторого колебания ответил Олег. — Где на оборотня наткнешься, где навки людям жить мешают, где криксы с болота норовят к жилью перебраться, где баечник детей душит. Нежить всякая встречается — и ласковая, и недобрая. Вот на последнюю и охочусь.

— А-а… — сообразил бородач. — Так ты колдун бродячий! От почто дождя здесь не каплет, хотя окрест вся земля уж полдня, как чавкает.

— Я не колдун, Захарий, — устало покачал головой Середин, уставший поправлять всех знакомцев. — Колдуны — это те, что магией своей прибыток получить желают. Себя поднять, других припугнуть, злобу черную на слабом сорвать. А я — так, ведаю кое-что в этом деле да пользуюсь, коли нужда заставит.

— Ведун, стало быть, — тут же согласился мужик. — Слыхали мы в Рязани о прошлом годе об одном. Бродит, дескать, по землям, нечисть изводит да суд справедливый чинит.

— Суд справедливый князь али сход токмо учинить могут, — отказался от ненужной славы Середин. — А я лишь помогаю людям добрым с нежитью управляться. Да и то когда попросят.

— А с мавкой ты справиться можешь?

— Мавка? — поморщился Олег. — Точно она? Может, навь? Или русалка? Она большая?

Середин не любил иметь дело с мавками. Крестьянам трудно понять, почему за избавления от милой девушки из омута с них просят заметно большую плату, нежели за истребление жуткого волкодлака. Между тем, оборотни опасны только зубами да когтями — а тихая мавка способна и морок навести, и заворожить, и силу выпить, и душу сожрать. И хотя иногда Олег истреблял нежить и вовсе бесплатно — не оставлять же ее, коли людям платить нечем! — но сам факт несправедливости в оценке его труда Середина обижал, и преизрядно.

— Мавка, мавка, — кивнул Захар. — Разве ж ее с кем перепутаешь? Тихая да ласковая, и в воде не отражается.

— Ты ее видел?

— Сам не узрел, повезло. Но из селения нашего многие встречали… — Он тяжело вздохнул. — В ручье она поселилась, аккурат перед болотом, за коим лес добрый. Ягодники в лесу богатые, дичь, схроны наши, орешник. А по эту сторону токмо бор сухой сосновый. Оттого часто народ за болото ходит. От она и подлавливает, коли парень али мужик один окажется…

— Не боишься про схроны незнакомцу рассказывать? — перебил мужика Олег.

— А чего бояться? — усмехнулся бородач. — Толку тебе от сего знания, коли троп через вязь не ведаешь? Мавка же по сю сторону. Людей караулит, не комаров.

— Что-то больно хищная она у вас, коли не преувеличиваешь, — покачал головой Середин.

— Знамо дело, хищная, — согласился Захар, чуть помолчал и признался: — Томила это, дочка булгаковская. Уродилась не красавицей. Дурнушкой, в общем. А мавки, известно дело, пригожи да ладны, глаз не отвести. На парня запала Томила, красна молодца, на Буню с крайнего двора. Гоголем по селению выступал, всякая норовила на глаз ему попасться. А как он другую пред Велесом женой назвал, Томила тем же вечером пойди и утопись. Чтобы красоту взамен души своей обрести. А как мавкой перекинулась, ко двору новому пошла. Девяти дней с молодухой своей Буня не прожил — заворожила его мавка. С собой увела, да и утопила в омуте у болота. Как всплыл — так и поняли. Но про мавку Томилу тогда еще не догадался никто. Парней пять извела, пока слухи пошли о девке неведомой, что на краю болота появляется. Никакого сладу, парням и мужикам совсем проходу не дает. Хоть и знаем ныне про Томилу, а всё едино, не каждый пред девкой красной устоит, коли доступной покажется. Опять же не завсегда на болоте она сидит. То в лесу Завязьевском пройдется, мужика одинокого сманит, то окрест деревни прогуляется, то на покосах явится.

— Да, мавки морок наводить умеют, — согласился ведун. — И знаешь, что тварь опасная, а всё едино за ней тянешься. Думаешь — поцеловать только, прикоснуться, рядом посидеть. И заметить не успеешь, как силы высосет, а то и в яму бездонную сам за ней влезешь.

— То верно. У меня один из сыновей, мыслю, по вине ее сгинул. Сосед мой, мужик степенный, с гати за ней метнулся, да так и не вытащили. Кузнец наш, Беляй, тоже через нее пропал. Детей трое осталось, жена, хозяйство без присмотра. Старшему там четырнадцать годов всего, прочие и того меньше. Куда им ремесло такое поднять? Оттого ныне и пришлось нам до Ельца обоз снаряжать. Свого мастера нет, а косы править надобно, топоры наладить, кольца для бочек новых и колес справить, пилы развести, упряжь заклепать, подковы к зиме набить…

Что верно то верно — для кузнеца в деревне работы всегда невпроворот. А значит… А значит, для мастеровитого прохожего непременно найдется и кров, и угощение. Никаких расходов — только молотом стучи. Еще и подзаработать чуток получится. Так почему бы не пересидеть в Сураве пару месяцев осенней распутицы, пока на землю не ляжет снег, а реки не скует прочным ледяным панцирем?

— Чего улыбаешься? — недовольно поинтересовался Захар.

— А помнишь, о чем мы с тобой на дороге перемолвились? — спросил Олег. — Человек предполагает, а судьба везет. Не оттого я заплутал, что лешие хитрее меня оказались, а потому, что дело нужное в здешних местах обнаружилось.

— Стало быть, изведешь мавку? — обрадовался мужик.

— Тут дело такое… — издалека начал Олег, взяв с попоны еще огурец. — Мне, Захар, в странствиях своих и припасы покупать приходится, и за кров платить, и лошадей содержать. Оттого ради простой благодарности помогать людям я не могу. Плату за добрые дела просить приходится.

— Так то понятно! — замахал руками бородач. — Ты токмо мавку нашу осади, пока всех мужиков не извела. А с платой мы урядимся, это дело понятное. Лишь бы Томила больше детей наших не трогала, а мы уж ничего не пожалеем, что в загашниках накопили, сговоримся.

— Угу, — согласно кивнул Середин, прихватывая огурчик — отвык он как-то от подобного лакомства. В дорогу ведь обычно то, что посытнее, берут. Мясо, сало, рыбу. А огурец — вода одна. Зато холодная, хрустящая, сочная.

Теперь, определившись со своим будущим на два, а то и на три месяца, он окончательно успокоился по поводу того, куда забрел по незнакомым дорогам. Куда надо было — туда и забрел. Не оставили своим вниманием рожаницы, [2]привели в нужное время к нужному месту. Теперь только самому бы не сплошать.