Креститель - Александр Прозоров Страница 7

Радул тяжко вздохнул, однако аргументам внял и первый отвернул коня вправо, вниз по пологому склону. Дорога запетляла между могучими замшелыми валунами, поднырнула под орешник и неожиданно растворилась на широкой прогалине. Олег сразу понял, что оказался прав: просторная песчаная отмель, ходить по которой босиком — одно удовольствие; кувшинки справа и слева от спуска к воде словно манят приблизиться к раздольному, не меньше трех километров в длину, озеру. На поляне видны следы не меньше десятка кострищ — значит, здесь останавливались многолюдные обозы или даже сразу несколько караванов. Либо тут место очень удобное, либо и вправду до ближайшего водопоя топать и топать.

Путники спешились, отпустили лошадям подпруги, скинули самые тяжелые сумки. Олег — благо шли скакуны последние версты шагом и почти не запарились — сразу собрал их за поводья, подвел к воде. А когда те напились и побрели щипать травку — быстро разделся, разбежался по песку и, громко ухнув, нырнул в блаженную прохладу.

На глубине вода была чуть ли не ледяной, зато на поверхности нагрелась, как парное молоко. Середин вынырнул, отплыл в сторонку от перемешанного места, лег на спину, раскинув руки и наслаждаясь покоем и невесомостью. Так он мог бы лежать довольно долго — если бы не услышал с берега конский топот. Олег извернулся, погреб к поляне торопливыми саженками, но всё равно опоздал: к котомкам на всем скаку вылетели три всадника — бездоспешные, в рубахах и шароварах, но каждый с мечом на боку и щитом у седла. Спрыгнув, двое тут же полезли рыться в сумках, а третий принялся ловить за поводья лошадей.

— Э-э! — подплыв к берегу, встал на ноги ведун. — Куда лезете?! Что, по рукам давно не получали?

— Помалкивай, голозадый, — отзывался от сумок один из ворюг, — пока самому ничего не отрезали. Это боярина Зародихина земля. Что на ней бесхозное лежит — то всё его.

— Это мое, дитя бесхвостой ящерицы, — яростно пробивался сквозь воду Олег. — А ну, оставь!

— Как ты меня назвал? — выпрямился вихрастый, веснушчатый юнец. — К рыбам на корм захотел? Ну, иди сюда, тина болотная, я тебе сейчас язык укорочу.

Воришка положил руку на выступающую над поясом рукоять, обмотанную тонким ремешком, и Середин невольно сбавил шаг, сообразив, что оказался один и, мягко выражаясь, безоружный против трех клинков. И тут невероятно вовремя затрещал орешник:

— Мир вам, добрые люди. И чего вам у нашего бивака надобно?

Неизвестно, что делал в кустах боярин Радул, но вышел он оттуда с булатным мечом в одной руке и пудовой палицей в другой. Кольчуга на солнце струилась, словно стальная драконья кожа, глаза смотрели спокойно, но недобро. Больше всего в этот миг Олегу хотелось увидеть лица незваных гостей, но увы — те замерли лицом в другую сторону.

— Кто это, ведун? — поинтересовался воин.

— Тати местные, — небрежно отмахнулся Олег, выбираясь на берег. — Вот тех двоих повесить можно, а конопатого я, как оденусь, в ящерицу превращу.

— Не надо, дяденьки! — взмолился юнец, начисто забыв, что у него у самого имеется оружие. — Не надо, не тати мы! Боярин Зародихин нас послал, Люций Карпыч, подорожное за стоянку собирать. Его ведь земля-то эта. И озеро его.

— Врет, — кратко отметил Середин, завязывая веревку штанов. — Кто же так мыт просит? Нужно подойти, поклониться, улыбнуться ласково. Сказать, что и как. А вы в чужие сумки лезете… Вот насколько засунул, настолько я тебе лапы передние и обрежу, когда в ящерицу превращу. Ну, и этим двоим отрубить можно. А уж потом повесить.

— Так не взяли ж ничего! — хором взвыли незадачливые воришки. — Не сами мы пришли, нас боярин послал. Холопы мы зародихинские. Усадьба его тут рядом, па озере. Оттуда и отмель сию видать.

— Врут, конечно, боярин, — подмигнул Радулу ведун, опоясываясь саблей. — Однако нехорошо как-то — хозяина не спросить. Наверно, надобно их сперва в усадьбу отвести, а уж там покончить?

— По совести, конечно, надо, — кивнул богатырь, опуская меч и вешая палицу на ремень. — Так и быть, съездим, коли недалеко.

— Это вам ни к чему, — прошел между унылыми мытарями ведун, снимая с них пояса с оружием. — Теперь давайте, седлайте наших коней, навьючивайте, да мы поедем. А вы вперед бегите, дорогу показывать будете.

До обители здешнего хозяина оказалось действительно недалеко — с края поляны вдоль берега туда вела плотно утрамбованная тропа. Всего километра полтора — и за небольшой болотиной показалась увенчанная островерхим шатром башенка. Усадьба как усадьба: китайская стена [4]в четыре сажени с темным частоколом поверху, две башни на выступающих в поле углах — со стороны озера подобных укреплений боярин ставить не стал. Середин подумал, что на этом, относительно безопасном, направлении срубы стены строители могли и вовсе не засыпать камнями, а оставить полыми для всяческих хозяйственных нужд. Действительно, болотное озеро — это не море и не река полноводная, крупным кораблям с осадными орудиями тут взяться неоткуда.

Бревенчатые створки ворот распахнулись аккурат посередине наружной стены, причем справа и слева от них за частоколом виднелись груды валунов. Простая и эффективная мера: в случае осады камни быстро спихивались вниз, за ворота, и проход в считанные минуты превращался в часть земляного вала, который не так-то просто преодолеть.

Караульный, скучавший на одной из башен, издалека заметил своих обезоруженных товарищей, трусящих по дороге перед незнакомыми всадниками, и застучал в деревянное било. Вздохнув, Олег проверил, легко ли выходит сабля из ножен, и перевесил щит с крупа гнедой на луку седла. Поди угадай, как встретят? Может, извинятся хозяева за глупых холопов, а может — и обидятся. Покамест видно только то, что ворота подворники запирать не торопятся и лучников на башни не выгоняют. Хотя кто же из-за пары воинов в осаду садиться станет?

Пустив коня рысью, богатырь обогнал неудачливых сборщиков мыта, влетел в ворота и громогласно выпалил:

— Мир дому сему! Здесь хозяева, али в отъезде пребывают?

— А ну, стой, — негромко приказал пленникам ведун и придержал коня.

Некоторые из здешних правил вежливости он уже успел выучить и знал, что въехать верхом на чужой двор считается немалым оскорблением. Такое дозволялось только князьям при визите к боярам — и то лишь к своим, податным. Бояре таким образом могли навестить своих крестьян — не спешиваться же ради каждого смерда! На постоялый двор заезжали все кому не лень — так на то он и постоялый двор, где каждому проезжему кланяются. А к честному человеку так вломись — и станешь врагом по гроб жизни. Радул — другое дело. Он человек великокняжеский, а потому и поступал так, чтобы достоинство киевского правителя не уронить.

— Заловили мы с товарищем моим тать подорожную, шпану с руками липкими да душонками скользкими. Замыслили повесить у тракта, да на волю твою они сослались, боярин Зародихин. Рабами твоими обозвались. Посему спросить хочу тебя, хозяин. Твои ли холопы безобразие на дороге чудят, али ради спасения живота свово таковыми прикидываются?