Дикая магия - Энгус Уэллс Страница 7

Ценнайра почувствовала перемену. Она не сомневалась, что вануйка говорила про нее с Каландриллом. Скорее всего, она, как и Брахт, все еще ей не доверяет. Что бы она ни решила потом, доверие завоевать необходимо. И потому Ценнайра не стала очаровывать Каландрилла, притворилась уставшей и смущенной, что отчасти соответствовало действительности.

Разговоры о Рхыфамуне взволновали ее. Она поняла, что этот колдун обладает колоссальной силой, и ее удивляло, что спутники ее до сих пор живы. Джессеринская долина была для них не более чем еще одной вехой в пути, как и ожидавший их впереди Боррхун-Мадж. Их не страшила встреча с джессеритскими воинами и с демонами, они безгранично верили в себя и в доброе расположение Молодых богов и решительно шли вперед, несмотря ни на что. Этот настрой пугал Ценнайру. Она вспомнила о волшебном зеркале и попыталась представить, что делает Аномиус. Рассержен ли ее повелитель? Пытается ли представить, где она? При первой возможности она свяжется с ним, но не сейчас.

Ночь тянулась долго. Наконец небо над головой начало сереть, и маленький бивак зашевелился. Путники со знанием дела принялись готовиться к дороге. Они вновь разожгли огонь, приготовили завтрак и оседлали лошадей. Брахт и Каландрилл побрились мечами, а женщины ополоснулись в ледяной речной воде. Солнечные лучи еще не достигли дна ущелья, а они уже сидели в седлах, направляясь к броду. Ценнайра, как и прежде, сидела за спиной у Брахта.

Переправа лежала в добрых двух лигах к западу, о чем можно было судить по глухому рокоту, доносившемуся до них с того места, где Кесс-Имбрун изгибался, расширяясь.

Каландрилл, ехавший впереди, остановился, потрясенный размерами естественной дамбы, дожидаясь Брахта. Скальные завалы поднимались к небесам. Валуны у подножия дамбы были навалены террасами, по которым вода бежала в пене, с яростью набрасываясь на обнаженные каменные клыки. Над потоком поднималась серебристо-золотистая мгла, переливаясь как радуга высоко над валунами.

— Переправа где-то здесь, прямо над скалами! — крикнул Брахт в ухо Каландриллу, изогнувшись в седле.

В колышущейся мгле они стали подниматься на скалу. Грохот водопада, заглушавший перестук копыт, пугал лошадей. Каландрилл по-прежнему возглавлял цепочку. Наконец сквозь зыбкую пелену он различил проход меж двух огромных камней и молча указал на него спутникам — говорить в таком грохоте было бесполезно. Он направил гнедого по резко уходящей вверх петляющей и скользкой тропинке к проходу за дрожащей водяной взвесью.

Он оказался на широкой площадке, о край которой плескалась река. Здесь, за естественной дамбой, река больше походила на озеро. Каландрилл с сомнением осматривал ее, дожидаясь спутников. Сверху дамба была широкой и гладкой, как рукотворная дорога: по ней запросто могли проехать десять лошадей в ряд, и вода захлестывала ее лишь на палец. Но с одной стороны был обрыв, с которого с грохотом падала вода, а с другой простиралась огромная заводь, под гладкой поверхностью которой, видимо, бушевали сильные течения. Над заводью на утреннем солнце радугой переливалась водяная взвесь — прекрасная и пугающая, словно сами духи поджидали здесь неосторожного путника. Каландрилл осторожно пришпорил коня.

Животное, напуганное переправой не меньше человека, стало бить копытом и храпеть. Каландриллу пришлось натянуть удила. Вода текла у него по лицу, капала с волос, проникала в каждую складку в одежде, щекотала грудь и спину. Он едва различал копыта лошади. Переправа эта походила на волшебную дорогу, которая привела его в Тезин-Дар, где время не имело значения, а расстояние являлось понятием абстрактным. Здесь же утро было наполнено угрожающим грохотом падающей воды, странным молчанием заводи и сбивающими с толку переливами контрастирующих цветов. Он подумал, что если Рхыфамун и оставил за собой чудища, то лучшего места для них и не придумать. Но меч он вынимать не стал, понимая, что сдержать перепуганную лошадь сможет только обеими руками.

Сколько времени прошло с тех пор, как они ступили на переправу, Каландрилл не знал. Но вдруг дымка развеялась, а прыгающее разноцветье уступило место золотому свету. Каландрилл протер глаза и уставился вперед, где золотистый цвет с красновато-серым отливом высвечивал какие-то тени, похожие на огромных, поджидающих их стражей.

Через несколько минут стало ясно, что это просто огромные глыбы, отмечающие конец переправы и приветствующие их на северном берегу. Он подстегнул гнедого, тот тут же взял в апорт и вынес его на широкую лужайку.

Каландрилл соскочил с лошади, дожидаясь Брахта.

Ценнайра с испуганным лицом припала к спине кернийца. Вскоре появилась и Катя. Каландрилл предложил Ценнайре руку. Соскакивая с гнедого, она на мгновение прижалась к нему, щекой коснувшись его груди. Он неуклюже поддержал ее, краснея под взглядом Брахта и Кати. В следующее мгновение Ценнайра отступила и с едва заметной улыбкой сказала:

— Я уж боялась, этой переправе не будет конца.

— Я тоже, — проговорил он, разглядывая ее лицо и не зная, радоваться или сожалеть о том, что выпустил ее из своих объятий.

— Ахрд! Мы промокли насквозь, — вывел его из задумчивости голос Брахта. — Надо бы поискать хворосту и обогреться до наступления ночи.

Каландрилл осмотрелся. Солнце низко висело над западным горизонтом. Переправа заняла у них почти целый день. С реки дул холодный ветерок. Каландрилла передернуло, и Ценнайра тут же поежилась. Катя наклонилась, отжимая длинные волосы. Брахт, которому все было нипочем, махнул рукой в сторону северных утесов:

— Надеюсь, там мы найдем все что нужно. Пусть Ценнайра едет пока с тобой, а я пойду впереди.

— А Рхыфамун? — спросил Каландрилл.

— Если он что-то против нас задумал, мы бы это уже знали. — Брахт мотнул головой, подняв вокруг себя фонтан брызг. — Мне кажется, здесь мы в безопасности.

Не дожидаясь согласия остальных, он вскочил на вороного. Катя последовала его примеру. Каландрилл пожал плечами, вспрыгнул в седло, наклонился, помогая Ценнайре сесть у него за спиной, — и тут же забыл, что промок до нитки, почувствовав на груди руки Ценнайры и прикосновение ее тела к спине. Он хотел сказать комплимент, но ничего не придумал и ограничился констатацией того, что они обсохнут, когда разведут огонь.

— Слава богам! — воскликнула она.

Сырость для нее не имела значения, но тщеславие ее было польщено. Решив, что надо разыграть усталость, она ограничилась тем, что крепко прижалась к нему и обняла его за плечи. Направляя лошадь вслед за Катей, он не видел ее улыбки.

Как и на южном берегу, здесь их ждал настоящий лабиринт из камней и скал. Солнце уже почти село, когда они добрались до расположенных полукругом валунов, за которыми можно было спрятаться от крепчавшего ветра. Путники нарубили веток и разожгли веселый костер. Брахт с Каландриллом деликатно ушли вытирать животных, позволив женщинам скинуть с себя мокрую одежду.

С заходом солнца похолодало. Темнота заполнила ущелье. Где-то шумел водопад. Они приготовили скромный ужин, отдавая себе отчет в том, что провианта у них осталось мало.