Горячие ветры Севера. Книга 3. Закатный ураган - Владислав Русанов Страница 7

С неохотой, опустив голову, Гырр вернулся и занял место у левого стремени Лох Ойнаха.

– Опусти оружие, высокородная феанни, – Мак Гегра сделал вид, что сбивает щелчком пальца несуществующую пыль с эфеса. – Этот зверь слишком дорог мне. Может быть, весен через сорок…

– Благодарю за помощь, – ледяным голосом отозвалась сида. – Нам нужно продолжать путь. Внимательнее следи за своими повозками, феанн.

Она отвернулась, ткнула кобылу шпорами и умчалась в голову колонны.

Взгляд, брошенный Мак Гегрой на Лох Ойнаха с Бюэханом, не сулил обоим ничего доброго.

Впервые за много ночей Гырру не приснилась кикимора.

И вообще ничего не приснилось. Только он опускал веки, ворочаясь на куче свежей сосновой стружки, как перед глазами появлялись волосы цвета клыкановой шкуры, румянец испуга на щеках и полоска зубов, блестящих, как ракушки – любимое лакомство детства. Гырр не думал о предстоящей схватке с кикиморой, хотя Лох Ойнах, стремясь подогреть ярость питомца, издали показывал ее, шевелящуюся в клетке. Ему хотелось быть рядом с женщиной. Видеть ее, дышать одним воздухом, изредка прикасаться, ощущая тепло молодого тела.

Через клетку ворчал клыкан. Топтался с ноги на ногу пещерный медведь Мак Тьорлов – помещение для зверей у хозяев арены было одно на всех.

Гырр подошел к решетке, взялся за граненые прутья. Сталь подалась с жалобным, протестующим поскрипыванием. Когда человек протиснулся сквозь дыру, проснулись стрыгаи, захлопали крыльями сослепу.

Прикорнувший на расстеленном у стены плаще сторож вскочил:

– Что здесь?

Это были последние слова в его жизни.

Осторожно отворив дверь, Гырр выглянул в коридор. Втянул широкими ноздрями воздух. Домашних любимцев не запирают на ночь с бойцами, но на закате ярлесса проведывала пещерного медведя.

На зависть охотничьим псам Гырр встал на след, миновал три коридора, поворот, сторожку со спящим караульным. Убивать сидов оказалось еще проще, чем волчат-переярков. Почему же тогда они владеют людьми, а не наоборот? Наверное, дело в острых полосках железа, палках с наконечниками-жалами, в том, что кони и псы им служат…

Покои Мак Тьорлов не охранялись. Запомнившуюся фигурку боец разглядел на ворохе шкур у прогоревшего камина. Желудевые глаза глянули в упор.

– Гырр, – произнес человек, ударяя себя в грудь.

– Фан’л’ог, – помедлив, ответила женщина. Человеческой речи она либо не помнила, либо не знала никогда.

Мужчина махнул рукой, показывая на окно:

– Бежим. Лес – дом.

Фан’л’ог покачала головой, не понимая.

– Гырр – сильный. Гырр прокормит двоих.

Ответ тот же.

Отчаявшись в уговорах, Гырр напряг плечи и руки. Покрасовался. Потом сделал вид, что вылезает из окна и бежит. Вдохнул полной грудью, показывая свободу, показал на себя, после на Фан’л’ог.

В этот миг хлопнула дверь, в комнате стало тесно от вооруженных сидов и рычащих псов. Гырр сжал кулаки, с вызовом заревел.

Из толпы шагнул Лох Ойнах.

– Бюэхан! Вот я тебя… Ко мне!

Рука сида потянулась к ошейнику. Гырр отшатнулся и прорычал, коверкая хозяйскую речь:

– Эмах! Прочь!

В другое время Дамах Лох Ойнах удивился бы поразительным способностям любимца, но не сейчас, под угрозой потери лица перед ярлом.

Узкая ладонь рванулась к загривку Бюэхана, как рогатая гадюка. Так некогда Лох Ойнах ловил и укрощал строптивых волков. Гырр оказался быстрее хищников. Его пальцы сомкнулись на жилистом запястье сида. Сжались. Кость хрустнула, заставив Лох Ойнаха дрогнуть и отпрянуть.

– Спускайте собак! – резкий окрик Мак Гегры перекрыл царящий шум.

Псы бросились вперед. Не охотничьи, ловчие. Обученные не убивать, а хватать и удерживать.

Но Гырра-то учили убивать!

Рычащий комок покатился по зале, влетел в камин, поднимая облако пепла.

Один пес забился, судорожно пытаясь вдохнуть изломанным горлом. Второй, жалобно скуля, полз, волоча задние лапы.

– Сети!

Мелкоячеистые сети опутали и человека, и собак. Дальше в ход пошли веревки с петлями и цепи.

Баюкая сломанную руку, Лох Ойнах наклонился над Гырром, вздохнул:

– Ты разочаровал меня, Бюэхан.

Фан’л’ог прижималась к коленям побелевшей от гнева Мак Тьорлы. Голос сиды звенел закаленным клинком:

– Я же просила тебя, феанн Мак Гегра, усмирить свое чудовище! Я не желаю, чтобы этот похотливый самец домогался ее!

Ярл наклонил голову:

– Да простит меня высокородная феанни за причиненное беспокойство. Пусть убьет кикимору Сенлайха, и я собственноручно выхолощу эту тварь. – Краем глаза Мак Гегра проверил реакцию Лох Ойнаха, но сид смолчал, разделяя мнение господина.

– Принято, – кивнула ярлесса. – Мир. Не забудь пригласить меня, феанн, когда… Когда возьмешься за нож.

– Твои желания – закон для меня, феанни.

Спеленатый Гырр не мог ни сопротивляться, ни даже закричать, лишь хрипел перетянутым горлом и в ярости вращал глазами.

Утреннее солнце позолотило ристалище.

– Кикимора Мак Рота против салэх Мак Гегры! – провозгласил маршал травли.

Гырр шагнул босиком на холодный песок. Из противоположной дверки быстрыми прыжками выскочила кикимора. Матерый самец. С проседью на горловом мешке.

На расстоянии трех шагов друг от друга бойцы остановились.

Кикимора зашипела и оскалила клыки. Гребень жестких, бурых с прозеленью волос от загривка до темени встопорщился от возбуждения.

Гырр понял, что сегодня умрет…

Я вскрикнул и вскочил, ударившись локтем о каменную кладку. Сердце колотилось, словно намеревалось проломить грудную клетку. Задыхаясь, огляделся по сторонам.

Все по-прежнему.

Тьма, нарушаемая лишь слабым желтоватым светом из глазка в прочной двери. Сырость, от которой уже начинало ломить надорванные работой в шурфе суставы, и вонь.

Вот моя привычная обстановка на второй день заключения. Ко всему можно привыкнуть, но увиденный кошмар выбивался из обычного хода событий.

Я-то думал, что мои сны, изредка приходящие во время путешествия с прииска Красная Лошадь к городку со смешным названием Пузырь, остались в прошлом.

Оказалось, нет.

Сегодня ночью я, недоучившийся жрец, бесталанный чародей, старатель-неудачник Молчун, был Гырром, парнем-салэх, угодившим в бойцовые ямы сидов лет за семьсот до моего рождения. Жил его жизнью, видел его глазами, переживал его чувства. По крайней мере, упоминавшийся ярл Мак Кехта, тот самый, кто первый из перворожденных высказал догадку о разумности людей, наших диких предков, погиб во время Войны Обретения, окончившейся больше шестисот лет тому назад.