Ржавый меч царя Гороха - Андрей Белянин Страница 7

— Хорошо, давайте по порядку. Кто у нас женихи?

Оказалось, что претендентов на данный момент всего трое. Классика, конечно, лично я почему-то думал, что их будет куда больше. Ну там хотя бы штук десять — пятнадцать. Оказалось всё и проще, и сложнее: перед тем как просить руки царевны, требуется предоставить ряд определённых документов и соблюсти кучу обязательных условий.

Во-первых, титул претендента никак не ниже чем принц, царевич, королевич. Во-вторых, возраст не моложе шести и не старше восьмидесяти. Люфт приличный, однако тут же вклинивалось обязательное требование по знанию русского языка. Не экзамен по правописанию, но всё-таки на бытовом разговорном уровне знать должен. Да, плюс ещё серьёзные требования религиозного характера. Жениху было бы желательно иметь православную веру либо католическую, в самом крайнем случае мусульманское вероисповедание, но уж никак не индуизм, буддизм или, ещё того хлеще, иудаизм! Ну и ещё желательно, чтобы свадьба была не односторонним актом передачи юной девы из одного государства в другое, а ещё и неким политическим актом, с далеко идущими добрососедскими отношениями, совместными военными действиями и серьёзными льготами в торговле…

— Первый претендент с Таллинауса, младший сынок ихнего королька Клауса. В рифму сказал, да? Фон Паулюсус вроде. Весь из себя европейский рыцарь в дедовских латах. Второй только-только с гор спустился, грузинский царевич Coco Павлиношвили, с кинжалом до колен. А третий — средний сын Бухатур-хана из Крымских степей, молодой Бельдым-бек, — торопливо пояснял Горох. — Их всех на постоялом дворе поселили, чтоб у терема царского лишнее время не тёрлись. Ну и с моих гневливых глаз, от греха подалее…

— Понял. — Я быстренько сделал очередную пометку в блокнот. — И всё равно получается, что вопрос выдачи замуж вашей милой сестры относится скорее к ведомству боярской думы, но уж никак не к милиции. Состава преступления нет.

— Щас будет! — Горячий Горох резво вскочил со скамьи и бросился к дверям. — Марьянку сюда! Сей же час поставить предо мной сестру мою двоюродно любимую!

Я поднял на него недоумевающий взгляд. Бабка тоже мало что поняла…

— Вот щас она при вас про свои пожелания к женитьбе петь начнёт, а я её прибью, ибо нервы не железные, и вот те на состав преступления!

Мы с Ягой попробовали было протестовать, но государь, как говорится, уже закусил удила и пёр на танки грудью в рваной тельняшке и с нездоровым блеском в глазах. Вот благодаря такой породе русских людей мы и победили Гитлера…

— По рюмочке наливки не желаете ли, покуда ждём?

— Мы на работе.

— А ежели сам царь угощает? — привычно выгнул бровь соболиную Горох, но на нас оно давно не действовало. Да и ждать, честно говоря, пришлось недолго.

С чего-то жутко вежливый Митя, предварительно постучав, распахнул дверь, впустив в горницу рыжеволосую копию классической Настеньки из «Морозко». Царевна Марьяна, чинно шурша подолами, поклонилась сначала царю, потом Бабе-яге, потом мне, а моего младшего сотрудника опять вытолкали за дверь. Пряник со стола он успел цапнуть сам и без спросу. Мы же лицом к лицу встали с новой проблемой нашего государя…

— Здравствуйте. Садитесь. Представьтесь, пожалуйста, — буднично попросил я.

Царевна даже не повернула в мою сторону чуть вздёрнутый носик, полностью игнорируя вопрос. И почему мне кажется, что всё это уже где-то было…

— Отвечать, когда тебя сам участковый спрашивает! — рявкнул Горох, хлопая по столу ладонью.

От неожиданности подпрыгнули все, даже стрельцы за дверями. Но не царевна!

— И как же мне представиться? — холодно уточнила она. — Нешто я уже преступница какая или грех за мной смертный, что меня без суда да следствия в Сибирь на каторгу шлют?!

— Марьянка, не начинай…

— Нешто я не царского роду, что простой холоп в погонах, без чину, без звания, без роду-племени, мне допрос чинит? И ладно б ещё был красавец писаный, что ты мне на его счёт намёки всякие делал. Кому угодно готов сестрицу с рук сбыть…

— Марьянка, уймись, богом прошу… — скрипнув зубом, во второй раз попытался влезть Горох, но я остановил его.

Знаете, таких экзальтированных девиц мне в Москве столько насмотреться пришлось, что уже ничем не удивишь. Будут орать, ныть, оскорблять, цепляться к мелочам, требовать семейного адвоката, грозить звонками папе, рвать на себе колготки, пытаться курить в отделении, материться, плакать, угрожать, но на самом деле — пшик… Пустышка беспомощная и закомплексованная.

— Гражданка Марьяна…

— Рюриковна, — подсказал царь.

— Рюриковна, — с нажимом записал я. — Пожалуйста, сядьте. Никто ни в чём вас не обвиняет. Ни на какую каторгу вы не пойдёте, не надо портить людям законный отдых в Сибири. Мы просто хотели поговорить о вашем предстоящем замужестве. И поскольку…

— А-а-а-а-а-а!!! — Без малейшего предупреждения и хоть какой-нибудь логики царевна запрокинула голову в кокошнике и ударилась в неконтролируемый слезоразлив.

— Начинаются дни золотые-е… — дружно вздохнули мы.

Царь ещё раз молча подмигнул в сторону заветного шкафчика, я подумал и согласился. Моя домохозяйка отрицательно покачала головой, честно терпела минут пять, а потом встала и закатила девице такую оплеуху, что та едва удержалась на ногах! Каких усилий стоило нам с царём не зааплодировать, кто бы знал…

— У? — спросила девица Марьяна, мгновенно прекращая рёв.

— Угу, — дополнила бабка. — Ты чего орёшь-то как оглашенная?

— Замуж хочу.

— Дура, — чётко определила Яга. — Ты на меня глянь, я по жизни стольким мужикам головы крутила, что со счёту сбилась. Но замуж свободу свою девичью никогда не продавала. Так что давай, девка, не мути, говори правду! А не то…

— Заарестуете, что ли? — недоверчиво шмыгнула носом царевна.

— Факт, и к гадалке не ходи!

Марьянка исподлобья глянула на нас с царём, подумала и со вздохом перешла к конструктивному диалогу. Детально пересказывать всё, о чём они там с Бабой-ягой болтали, у меня ни сил, ни терпения не хватит. А вы сами пробовали хоть когда-нибудь законспектировать разговор вашей тёщи из деревни с курящей девушкой из соседнего подъезда? Это ж одних выяснений отношений на полтора часа, если без драки. Вот и мы с государем не вмешивались…

В общем, вкратце выходило, что девица замуж пойти очень даже не против, но категорически отказывается быть разменной монетой в политических играх венценосного братца.

— Хочу сама себе суженого выбирать! А чего?! Вон в их цивилизованной Европе эпохи Возрождения все так делают! Чем я хуже ихней Гвиневры, или Брунгильды, или королевны Либуше с Джульеттой да Дездемоной?

Я бы, конечно, сказал чем, но сдержался ради Гороха. Он-то мужик правильный, чего ему за девичьи бредни лишний раз извиняться. Раз милашке уже восемнадцать стукнуло, значит, девица вполне дееспособна и может по полной отвечать за свои поступки. Тем более что и в рекламируемой ею Европе со свободой женщин тоже всё было далеко не так гладко, но сама суть претензий вскрылась в следующем…