Таня Гроттер и посох волхвов - Дмитрий Емец Страница 7

– При чем тут Клопп? Фрейд! – поморщился Шурасик.

– Никогда не слышала. Он белый маг или темный?

– Фи, Гроттер, как ты невежественна! Он вообще не из нашейтусовки… Если и пользовался магией, то чуть-чуть, чтобы женщины не разбежались.Итак, профессор Зигмунд Фрейд убедительно доказал, что многие вещи мы желаемпомимо нашей воли. И, в частности, желания наши проявляются в снах… – Шурасикснизил голос до интригующего шепота. – Тебе Пуппер по ночам неснится? – быстро спросил он.

– Да вроде нет… Ну, может, пару раз! – растеряннопризнала Таня.

Почему-то Шурасика она не стеснялась. Во всяком случае,меньше, чем Ваньку или Ягуна. Шурасик был какой-то бесполый. То ли друг, то липодруга, то ли просто знакомый – не разберешь. Но говорить с ним можно было очем угодно.

– ВОТ ВИДИШЬ! – обрадовался Шурасик. – А что онделал в твоем сне?

– Да ничего особенного. Просто стоял и укоризненно смотрел…– сказала Таня.

– ЭГЕ! А в другом сне? Ты, кажется, говорила «пару раз»… –въедливо напомнил отличник.

– М-м-м… Сейчас вспомню. В другом сне он летел на метле надТибидохским рвом.

– О, метла! Ров! Это имеет глубинный нравственныйсмысл! – оживился Шурасик. – Ты хоть понимаешь, что тебе приснилось?

– Не понимаю и понимать не хочу, – сурово сказала Таня.

Шурасик некоторое время пожевал губами, но не решился ничеговякнуть и пошел на попятный.

– И я не понимаю. Ну метла и метла. Мало ли кому какая чушьприснится? Мне вон вчера кикимора привиделась… Будто она схрумкала атласзвездного неба и распевает скандинавские саги. Вот и я думаю: к чему бы это? Удяди Зиги про кикимору и саги ничего нет. Разве что это какое-нибудьсверхизвращение, – буркнул он.

Минут десять Шурасик, пригорюнившись, молча нависал надстолом, не реагируя ни на какие вопросы, а потом, когда Таня уже почти о немзабыла, повернулся к ней и смущенно произнес:

– Послушай… Я хочу сообщить тебе одну вещь… Толькопоклянись, что это будет между нами. Я так волнуюсь… Ты первая, кому я об этомрассказываю…

Обычно бледные щеки Шурасика запылали румянцем. Избегаясмотреть на Таню, он мял в руках свой блокнотик.

«Только не хватало, чтобы он в меня влюбился! Хотя нет, нанего не похоже. Как он может в меня влюбиться? Я же не энциклопедия!» –успокаивая себя, подумала Таня.

— Поклясться я поклянусь. Но без Разрази громуса, –осторожно сказала она.

– Мне хватит обычного лопухоидного обещания. Даешь?

– Да чтоб мне не сойти с этого места!

– Хорошо, – кивнул Шурасик. – Я знаю, что тебеможно верить. Ты не проболтаешься, тем более что я вообще-то уже наслал на тебяособый противоболтливый запук. Дело в том, что я… писатель. Непризнанный, ноэто временно.

– Завидую! А ты уже что-нибудь написал? – испытываяоблегчение, спросила Таня.

Шурасик снисходительно посмотрел на нее.

– Разумеется, дщерь моя! Я пишу статьи и посылаю их скупидончиками в «Сплетни и бредни», – заметил он.

У Тани просто челюсть отвисла. Шурасик – и вдруг «Сплетни ибредни»! Гораздо логичнее было бы допустить, что он пишет для еженедельника«Магическое занудство» статьи с названием типа «Декокт из чистого разума».Шурасик же, пишущий для «Сплетен», был нелеп, как семидесятилетний профессор,готовящий статейку в женский журнал.

– И много уже послал? – спросила она.

– Не слишком. Примерно тридцать статей и восемьдесятзаметок. Правда, мне пока не ответили. А одному моему купидончику дажепригрозили пульнуть в него запуком… Но вчера я написал кое-что новое, уж это-тоточно возьмут. Хочешь покажу? – Шурасик нервно пролистал свой блокнотик.

Найдя нужную страницу, он сунул блокнот Тане, а сам свидимым безразличием окаменел в ожидании оценки.

МОЙ ЛЮБИМЫЙ ПРЕДМЕТ

Мой любимый предмет – защита от духов. Любимый он потому,что его ведет Поклеп Поклепыч. Он внимательный и чуткий педагог, которыйпринимает близко к сердцу переживания каждого ученика. А еще я люблю парыБезглазого Ужаса и его Историю Потусторонних Миров. Это очень интересно,особенно когда понимаешь, что все, о ком Ужас рассказывает, уже давно умерли.Вот только мне страшно не нравится привычка Безглазого Ужаса снимать во времяуроков голову и заливать весь класс кровью. К тому же однажды он подбросилмне в сумку свои внутренности, и это было совсем не смешно.

А еще я обожаю нежитеведение, потому что его ведет МедузияЗевсовна. Она учит нас повадкам нежити и заклинаниям против нее. У МедузииЗевсовны в классе 20 учеников. Каждое утро 20 внимательных глаз смотрят наМедузию Зевсовну…

– Мы что, циклопы? Маловато как-то глаз! – удивиласьТаня.

– Как маловато? Ничего не маловато! – обиделся Шурасик.

– Да ты сам посмотри!

– М-м-м… Действительно. Промахнулся слегка… Не придирайся кмелочам, Гроттерша! Писатели такой ерундой не занимаются, для этого естьредакторы! Или читай, или не читай! – обиделся Шурасик.

Решив больше не критиковать юное дарование, которое созлости могло и сглазить, Таня дочитала статью до конца – она завершаласьнеумеренным восхвалением джинна Абдуллы, который именовался королем всехджиннов и отцом гуманности, – и машинально перевернула страницу.

С оборота страница была чистой, зато на соседнейкаллиграфическими, со множеством завитков, буквами, мало похожими на обычныйпочерк Шурасика, значилось:

И придут они. И будет их четверо. Первый – яростный игневный, с тремя лицами под золотой вуалью, приедет на черном коне и привезет ссобой страх. Другой – справедливый, с серебряной головой и золотыми усами,будет на пылающей колеснице. Оружием же ему служат молот и топор. Третий,благосклонный, хранитель стад, властитель всех зверей, домашних и лесных. Ибудет с ним вол в пшеничном ярме. Четвертый же, страж, с телом птицы и суровымликом. Никто не скроется от него.

Они придут за тем, что принадлежало им, и горе всем, если ненайдут они чего ищут.

– А вот это ничего! Создает настроение. Даже как-то не посебе стало! – одобрила Таня.

– Правда? Где? – просиял Шурасик.

Он заглянул Тане через плечо и внезапно точно примерз кстулу.

– Я этого не писал! – побледнев, сказал он.

– Разве это не твой блокнот?

– Блокнот мой. Но писал не я… Откуда это тут?

– А я откуда знаю!

Шурасик облизал губы.