Муравьиный лабиринт - Дмитрий Емец Страница 7

– Предлагаешь избрать. Стража.

– Если опасность реальна. Главная закладка сделает это сама! Мы никого избрать не можем, – сказала Кавалерия, пожалуй, с чуть большим пафосом, чем было необходимо.

Меркурий не любил показного смирения. Особенно женского, из которого почти всегда торчат рожки.

– И как. Она его. Изберет. Выстроим учеников вокруг закладки. И будем прыгать. Зайчиком, – спросил Меркурий.

Кавалерия вскинула подбородок.

– Меркурий Сергеич! Я попросила бы!

– Я не смеюсь. Пытаюсь понять. Принцип.

Ножницы вновь сердито щелкнули. В этом споре они явно сражались на стороне Кавалерии.

– Принцип мне не известен! В летописях ничего нет! Ты же знаешь первошныров! Им хоть солнце на голову упади – они сделают только запись: «Светило свалишеся, и попалише овсы». Вот что их волнует! Овес!

Меркурий ухмыльнулся в бороду.

– А что делать. Пеги брюквы. Не уважают.

Он за то и ценил первошныров, что они были еще немногословнее его. Недаром шныровские новички, вдохновленные чтением летописей, нередко бегали по коридору с воплями: «Враг прииде! Враг отъиде! Всех ловиша, убиваша, ну и мы им в глаз даваша!»

– Подход, конечно, замечательный! Но меня больше бы волновало, как засунуть солнце обратно на небо! Совет! Рекомендация потомкам! – ответила Кавалерия с досадой.

– Потому мы с тобой. И не первошныры. Если человек будет заморачиваться. Плотностью воды. Он по воде. Не пойдет.

И, точно спеша найти где-нибудь воду и пойти по ней, громадные валенки Меркурия пришли в движение и уверенно развернулись носками к центру Лабиринта.

– Идем глянем. Закладку, – сказал он уже на ходу.

Алиса перевернулась на живот и, оперевшись на локти, следила, как Кавалерия и Меркурий уходят. Первым намерением было дождаться, пока они удалятся, и безопасно выскользнуть из Лабиринта, но потом она передумала и стала красться следом. Ей было приятно представлять, что таким образом она досаждает им. И еще приятнее было, что, увлеченные беседой и разгоряченные быстрой ходьбой, они совсем ее не замечают. Потом Лабиринт запетлял, и у Алисы исчезло время злорадствовать. Десять шагов – это, может, и близко, но только не в Лабиринте, где и два шага – это очень много, особенно если вас разделяет зеленая стена.

Алиса, хотя и бывала регулярно в Лабиринте, в центральной его части почти не ориентировалась и понимала, что, если заблудится, застрянет надолго. И она старалась не отстать. Неслась, тыкалась в тупики, издавала пугливый птичий крик, поворачивала и снова неслась куда-то. Колючки вцеплялись ей в волосы. Холодные пальцы паники уже трогали ее за шею. Потерялась! Она уже представляла, как умрет от голода и жажды где-нибудь в непосещаемом закутке и со временем кто-нибудь обнаружит ее скелет. По слухам, так однажды случилось с одним шныром-новичком. Когда его нашли полгода спустя, весь рот у него был забит листвой. Бедняга пытался питаться кустарником, но не слишком преуспел.

Внезапно сплетение акации, лавра, можжевельника и самшита расступилось, и Алиса, сгоряча не осознавшая этого, провалилась в залитое светом буйство цветущих хризантем. Кавалерия и Меркурий разом обернулись. Алиса попыталась сделать вид, что оказалась здесь случайно, но не успела натянуть на лицо нужную маску и только тяжело дышала.

– Так-так-так! И что, позволь спросить, ты тут… – строго начала Кавалерия.

Алиса всегда считала, что лучшее оружие – это нападение. Вот и сейчас она приготовилась к красивой вежливой истерике с морганием глаз, дрожанием щек и монотонным упрямым бормотанием – истерике, которая раз и навсегда покажет Кавалерии и Меркурию, кто кого облагодетельствовал, когда Алиса согласилась остаться в ШНыре. Истерика уже кипела внутри, постепенно обретая мимические формы, но, увы, так не и успела раскочегариться.

Серые зимние тучи неохотно расступились, точно кто-то изнутри дал им пинка. Внезапный луч солнца, прорвавшийся сквозь них, ударил в каменный фонтан и, необъяснимым образом отразившись, вспрыгнул на лоб Алисы. Она замахала руками, отгоняя его, отшатнулась и спиной врезалась в стену самшита. Самшит оттолкнул ее, и она малохудожественно сползла в хризантемы. Луч сместился и указывал теперь точно в грудь Алисе – прямо напротив сердца. Алиса вскочила, пытаясь стряхнуть его с себя, точно он был чем-то живым. Рванулась вправо, влево. Бесполезно. Луч не отпускал. Казалось, он прирос к ее одежде. Кавалерия подошла к Алисе и протянула ей руку.

– Вставай! – сказала она.

Алиса неуклюже поднялась.

– Пять баллов! И как ты это все устроила? – подозрительно спросила Кавалерия.

– Да никак!.. Брысь! Фу! Кыш с меня! – крикнула Алиса, отмахиваясь от луча как от привязчивой мухи.

Кавалерия неподвижно стояла и смотрела на нее с выражением, которое невозможно было определить. Алису это не волновало. Как всех актрис погорелого театра, ее волновали только свои роли. Взгляды всякие! Идите вы все со своими рожами! У нее было дело поважнее. Она сражалась с лучом. Ей чудилось: он прожигает ее насквозь, что-то будит, чего-то требует. Точно в пыльную кладовку прорвался снаружи яркий свет и сразу стали видны грязь и паутина. И спокойная жизнь в кладовке, под завязку забитой вкусными обидками и теплым расползающимся саможалением, сразу стала невозможной.

– Погоди. Не мельтеши. И не. Ори.

Меркурий поймал мешавшую ему руку Алисы и осторожно провел ладонью сверху вниз, а затем снизу вверх. Странным образом луч не погас, хотя громадная ладонь Меркурия дважды пересекла его линию. Казалось, к куртке Алисы приклеился крошечный островок света.

– Смотри. Луч только на ней. На моей руке. Его нет, – сказал Меркурий.

Обращался он к Кавалерии, воспринимая Алису как нечто не совсем понимающее слова.

– А-а-а! Уберите его с меня! – снова закричала Алиса.

Вырвавшись у Меркурия, она повернулась к закладке спиной. По идее, луч должен был бы переместиться на спину, но так и остался на груди. Законы оптики его не волновали.

Кавалерия больше не смотрела на Алису. Она медленно приблизилась к проходу в зеленой стене – единственному, выводящему к каменному фонтану. Точнее к тому, что было проходом – поскольку его больше не существовало. Он густо зарос колючим кустарником. Недоверчиво щурясь, Кавалерия щелкнула секатором, но обрубленный побег мгновенно дал два боковых ответвления. Щелкнула снова – и на месте двух побегов оказалось четыре.

Все же Кавалерия довела число побегов до восьми, а затем до шестнадцати, прежде чем признала поражение.

– Не хочу навязывать свой взгляд на вещи, но, кажется, Лабиринт выбрал себе стража, – произнесла она, озабоченно разглядывая глубоко уколотый шипом палец. Потом сунула палец в рот и попробовала свою кровь на вкус.

– Надо пить железо! Говорят, хорошо помогают ржавые гайки, замоченные на ночь в красном вине, – сказала она сама себе.