Слуги Темного Властелина - Р. Скотт Бэккер Страница 7

В течение нескольких вздохов монах изучал Левета. Их дыхание висело неподвижными клубами в морозном воздухе. Келлхус знал, что ему ничего не стоит разубедить охотника возвращаться за чем бы то ни было. То существо, по чьему следу они шли, знало о ловушках. Возможно, знало оно и о хижине. Однако следы на снегу – пустые отметины – были слишком малы, чтобы оно могло ими воспользоваться. Для Келлхуса угроза существовала лишь в страхе, проявляемом охотником. Лес по-прежнему принадлежал ему.

Келлхус повернулся, и они вместе направились к хижине, вразвалочку скользя по снегу. Однако вскоре Келлхус остановил своего спутника, крепко ухватив его за плечо.

– Что… – начал было охотник, но умолк, услышав шум.

Тишину прорезал хор приглушенных воплей и визга.

Потом по лесу прокатился одинокий вой – и снова навалилось жуткое зимнее безмолвие.

Левет стоял неподвижно, как темные ели.

– За что, Келлхус?

Голос у него сорвался.

– Сейчас не до вопросов. Бежать надо!

Келлхус сидел в пепельном полумраке, следя за тем, как рассвет перебирает розовыми пальцами ветви и темную хвою. Левет все еще спал.

«Мы бежали быстро, отец, но достаточно ли быстро мы бежали?»

Он увидел: что-то мелькнуло – и тут же исчезло в чащобе.

– Левет!

Охотник пошевелился.

– Что? – спросил он и закашлялся. – Темно ведь еще! Еще одна фигура, дальше влево. Движется в их сторону. Келлхус сидел неподвижно, не отрывая глаз от дальних деревьев.

– Они идут сюда, – сказал он.

Левет сел, с трудом согнув заиндевевшее одеяло. Лицо его сделалось пепельно-серым. Ошеломленный, он уставился туда же, куда смотрел Келлхус.

– Я ничего не вижу!

– Они стараются остаться незамеченными.

Левета затрясло.

– Беги! – приказал Келлхус.

Левет недоуменно уставился на него.

– Бежать? От шранков не убежишь, Келлхус! Они кого хочешь догонят. Они как ветер!

– Я знаю, – ответил Келлхус. – Я останусь здесь и задержу их.

Левет мог лишь глядеть на него. Он не мог шевельнуться. Деревья вокруг загудели. Пустое небо напряженно выгнулось. Потом в плечо ему вонзилась стрела, охотник упал на колени и уставился на красное острие, торчащее из груди.

– Ке-еллху-ус! – ахнул он.

Но Келлхус исчез. Левет перекатился на другой бок, ища его, и увидел, что монах бежит к ближним деревьям, и в руке у него обнаженный меч. Первый из шранков рухнул, обезглавленный, а монах помчался дальше, точно бледный призрак на фоне сугробов. Еще один умер, напрасно рубя ножом податливый воздух. Прочие надвинулись на Келлхуса, точно кожистые тени.

– Келлхус!!! – вскричал Левет, то ли от боли, то ли надеясь отвлечь их, привлечь к тому, кто все равно уже покойник. «Я готов умереть за тебя!»

Однако жуткие фигуры попадали, загребая снег, и странный, нечеловеческий вой понесся сквозь лес. Вот упало еще несколько, и наконец только высокий монах остался стоять.

Охотнику показалось, что издали доносится лай его псов.

Келлхус тащил его дальше. Радужные искорки вспыхивали на снегу в лучах восходящего солнца. Они пробирались сквозь кустарник. Левет скорчился, поглощенный болью в плече, однако монах был неумолим. Келлхус влек его вперед так стремительно, как Левет и здоровым-то не ходил. Они преодолевали снежные заносы, обходили стволы, проваливались в заснеженные овраги и выкарабкивались наружу. Руки монаха не отпускали, не оставляли его, словно тонкая железная стойка, которая снова и снова не давала упасть.

Ему все казалось, что он слышит собачий лай.

«Песики мои…»

Наконец его привалили к стволу дерева. Дерево казалось каменным столбом, подходящей опорой, чтобы умереть. Он с трудом отличал лицо Келлхуса, чьи борода и капюшон были покрыты инеем, от голых заснеженных ветвей.

– Левет, – говорил Келлхус, – думай, Левет, думай! Жестокие слова! Они вернули его к реальности, напомнили о его горе.

– Мои собачки, – всхлипнул Левет. – Я их слышу… В голубых глазах не отразилось ничего.

– Сюда идут еще шранки, – сказал Келлхус, переводя дыхание. – Нам нужно убежище. Место, где мы могли бы укрыться.

Левет запрокинул голову, сглотнул, когда в горло ему вонзилось острие боли, попытался взять себя в руки.

– Куда… в каком направлении мы шли?

– На юг. Все время на юг.

Левет оттолкнулся от дерева, повис на монахе. Его неудержимо трясло. Он закашлялся и посмотрел сквозь лес.

– Сколько ру-ру-ру… – он судорожно втянул воздух, – сколько р-ручьев мы п-перешли?

Он чувствовал жар дыхания Келлхуса.

– Пять.

– На з-запад! – выдохнул Левет. Он откинулся назад, чтобы заглянуть монаху в лицо, не отпуская его плеч. Ему не было стыдно. Этого человека стыдиться было нельзя.

– Нам н-надо н-на зап-пад, – продолжал он, привалившись лбом к губам монаха. – Разв-валины. Н-нелюдские разв-валины. Т-т-там есть где сп-прятаться.

Он застонал. Мир вокруг завертелся колесом.

– Они н-недалеко, их д-должно быть в-видно отсюда.

Левет почувствовал, как заснеженная земля ударилась об его тело. Ошеломленный, все, что он мог, это свернуться клубком. Сквозь деревья он видел фигуру Келлхуса, расплывшуюся из-за слез. Монах уходил все дальше через чащу.

«Нет-нет-нет!»

– Келлхус! Ке-еллху-ус! – всхлипнул он.

«Да что же происходит?»

– Не-е-ет! – взвыл он.

Высокая фигура растаяла вдали.

Склон был опасный. Келлхус хватался за сучья, проверял каждый шаг, прежде чем поставить ногу, чтобы не угодить в провал, скрытый под снегом. Склон густо зарос елями, и напрямик было никак не пройти. Раскидистые полукружия нижних веток цеплялись за ноги. Здесь царил сумрак, не похожий на обычный бледный зимний свет.

Когда Келлхус наконец выбрался из ельника, он поднял голову – и застыл, пораженный открывшимся пейзажем. Занесенная снегом вершина походила на оскалившегося голодного пса. На ближних склонах высились развалины ворот и стены. За ними торчал на фоне неба засохший дуб невероятных размеров.

Из темных туч, цеплявшихся за вершину, лил дождь, и одежда Келлхуса тут же покрылась корочкой льда.

Келлхус был ошеломлен тем, из каких циклопических камней сложены ворота. Многие блоки не уступали по размерам дубу, который они сейчас загораживали. На надвратной перемычке было высечено запрокинутое лицо: пустые глаза, долготерпеливые, как само небо. Келлхус миновал ворота. Здесь склон сделался более пологим. Лесная чаща у него за спиной почти растворилась в стене усиливавшегося дождя. Однако шум нарастал.