Спасти Каппеля! Под бело-зеленым знаменем - Герман Романов Страница 7

Теперь медлить было нельзя — не дай Бог, у Колчака в кармане завалялся настоящий патрон, а не тот, вываренный в воде, что ловким фокусом подсунул ему Ермаков. А потому Константин Иванович живо повернулся и рывком открыл купейную дверь в сторону.

— Полковник, у вас не найдется другого патрона? Этот дал осечку. — Голос адмирала даже не дрожал, хотя лицо было бледным.

Наган мирно лежал на белой салфетке, что накрывала маленький вагонный столик. Рядом был раскрыт портсигар, в пепельнице аккуратно затушена папироса. И запечатанный конверт с четко прописанной на нем надписью — «Передать моей семье».

Китель Колчак уже застегнул на все пуговицы — бывший Верховный правитель России не хотел даже в такой момент дать малейший повод усомниться кому-либо в его решительности и собранности.

— Патроны ваши, Александр Васильевич, а не мои. Разрешите? — Не дожидаясь кивка адмирала, Ермаков присел на противоположный диванчик. Засунув пальцы в нагрудный карман, он вытащил патроны и высыпал их на стол. Взял в руки наган и сноровисто зарядил. Пристально посмотрел на адмирала, что невидящим взором уставился в оконное стекло.

— Александр Васильевич, я могу поговорить с вами откровенно? Это не займет много времени, но имеет огромную важность для будущего России, единой и неделимой…

Последние слова будто плетью ожгли адмирала — он резко повернулся к Арчегову, крылья носа гневно затрепетали.

— Вы говорите о единой и неделимой России?! Вы, полковник?! А не вы ли инициировали создание Сибирского правительства?! Не с вашим ли участием объявлено о независимости Сибири?!

Именно этой гневной вспышки и добивался Ермаков — минуту назад адмирал свел все счеты с жизнью, и сейчас было важно вытряхнуть из него это состояние. Что угодно — гнев, ярость, упреки, но только не этот потухший взор и смертельно уставший голос.

— Конечно, Морской корпус, где учились вы, господин адмирал, более привилегированное заведение, чем Елизаветградское кавалерийское училище, которое окончил я. Но, надеюсь, что и в морском деле есть такие понятия, как военная хитрость и выигрыш времени. Ведь есть?

— Что вы имеете в виду?! — Адмирал резанул взглядом, словно кортиком, его лицо на секунду напряглось, затвердели мышцы.

— Провозгласив свою приверженность принципу единой и неделимой России, белое движение подписало смертный приговор самой России. Не торопитесь, Александр Васильевич, сейчас я все обосную. Разговор у нас более чем серьезный, а потому я прошу вас о полной конфиденциальности.

— Хорошо, Константин Иванович. — Адмирал раскрыл кожаный портсигар, извлек папиросу. Пододвинул к Арчегову пепельницу. — Курите, полковник, да и я с вами покурю.

— Благодарю, — Ермаков чинно закурил, выдохнул дым в сторону от адмирала. Устроился на диване, чуть поерзав, удобнее.

— Самые злейшие враги России — это ее союзники. Сейчас сбылась заветная мечта англичан, которые наконец-то добились развала нашей державы. Россия охвачена смутой, погрязла в междоусобице — пусть глупые русские мужики режут друг друга подольше, а джентльмены будут решать свои дела. Потому-то появилась на российских окраинах добрая полудюжина новых государств, которые находятся под защитой британской короны. Они не стали помогать белому движению. Я имею в виду серьезную помощь — ведь красные, по существу, сыграли на британские интересы. Согласны?

— Не могу возражать, — задумчиво протянул Колчак. — Они всячески тянули даже вопрос о признании нашего правительства де-факто. Что же говорить о признании де-юре…

— Остальные союзники не лучше, все они также пытаются удить рыбу в мутной воде. Япония пытается откусить от нас какой-нибудь кусок, вроде северной части Сахалина, Камчатки или КВЖД. Американцы, следуя принципу — враг моего врага, мой друг — исподтишка вооружают партизан. Да, адмирал, не удивляйтесь. Раз красные воюют с японцами, то в интересах САСШ всячески вредить последним. А это сильно цепляет рикошетом и нас. Французы же умеют считать деньги, а раз мы не в состоянии не только платить по старым долгам, а вообще платить, кредиты нам не предоставят. А за поставки требуют золото. Миром правит экономика.

Ермаков саркастически скривился, небрежно затушил окурок. И тут же закурил новую папиросу. Затянулся, выпустил из легких густой клубок дыма и тем же тоном продолжил говорить:

— Теперь красные. Они страшный противник, в этом мы все убедились. Беспринципные демагоги, обещают все и сразу, а когда нужно, то тут же отрекаются от своих слов. Лев Троцкий как-то сказал, надо уметь доставать принципы из кармана, и вовремя прятать в нужный момент. А потому наша принципиальность вчистую проиграла схватку с их беспринципностью. Победить большевиков можно только их же методами. Вопрос лишь в одном — в цене такой победы! Нужна ли она нам? И сами мы останемся ли после этого нравственными и нормальными людьми?

Ермаков сознательно затянул паузу, но адмирал на уловку не поддался и комментировать или критиковать не стал. Колчак молчал, задумчиво потер переносицу и закурил новую папиросу. Пауза затягивалась, и полковник решил закончить прелюдию и перейти к главному.

— «Единая и неделимая Россия» является страшным пугалом для всех наших союзников, в том числе и потенциальных. Все эти лимитрофы — Эстония там или Латвия — до ужаса боятся большевиков, с программой которых они ознакомились на собственной шкуре. Лишь посылка Англией флота предотвратила их советизацию. Упомяну также Польшу, столкновение которой с совдепией вопрос только времени. Паны выжидают краха белого движения, чтоб прибрать в свои руки Белоруссию и Украину. Надо сказать честно — они уже своего момента дождались…

— Вы хотите сказать, что мы… Мы, — Колчак вскинулся, чуть слышно заскрипел зубами от сдерживаемого гнева, — потерпели катастрофу?

— Полнейшую! Как шведы под Полтавой! — с безмятежным видом резанул Ермаков. — Юденич разбит и отвел войска в Эстонию. Деникин отступил уже к Ростову, может быть, ему удастся отстоять Крым. Миллер держит Колу, но это вряд ли надолго затянется. Про Сибирь я не говорю — вы сами видите, что здесь происходит…

— Знаю, — с горечью и язвительным гневом сказал Колчак. — Вы тут тоже приложили руку и решили пре… то есть сдать наши умирающие армии.

— Предать?! Вы же это слово хотели сказать, Александр Васильевич?!

— Предал бы Политцентр, это да. А вы… Вы просто решили выйти из игры. Но вы зря надеетесь, что большевики вас оставят в покое…

— Не надеюсь. Они никого в покое не оставят, пока весь мир не большевизируют. Или пока им осиновый кол в могилу не вобьют, что намного вернее. Но это так, поэтика. Мы же с вами люди военные, ваше превосходительство. А потому давайте говорить открыто и конкретно.

Ермаков решительно затушил папиросу, глянул адмиралу прямо в глаза. Колчак тоже собрался, щека дергалась тиком, и было видно, что адмирал с трудом сдерживает ярость.

— Объявив независимость Сибири, мы, — полковник выделил местоимение, — выигрываем время. Нужно создать за год более-менее приемлемые условия жизни, обеспечить населению спокойствие и порядок. Вы меня упрекнули за бойню, которую устроили мои солдаты в этом городе. Но это не так — военное положение позволило нам начать наводить порядок. Мятежные шахтеры едва составили половину убитых, другая половина состоит из преступного элемента, которым наводнены наши города и с которыми ваше правительство почти не боролось. И зря — криминал не менее опасная зараза, чем красные. Повсеместные грабежи и убийства подорвали у населения веру в вашу власть, господин адмирал, не менее чем военные неудачи вверенных вам войск. А то и более…