Зови меня Шинигами. Дикая охота - Виктория Эл Страница 7

Заброшенный завод на окраине города, коробки ставших ненужными зданий, наполненные гулким сумраком. Наверное, если бы кому-то захотелось создать более подходящий антураж и атмосферность, он бы нашёл другое помещение, хранящее в себе тайны далёкого прошлого. Пещеру, древнее капище, полуразрушенный монастырь. Да какая разница? Иногда старт и финиш обозначают просто временным транспарантом или даже линией на земле. Разве настолько важно внешнее оформление? Виту хватало сути происходящего.

Наблюдателей собралось не так уж много. Тех, кто предпочитал пассивное участие. Тех, кто разумно рассчитывал, не ввязываясь в опасную игру, заполучить свою скромную долю эндорфинов и азарта. Тех, кто делал ставки на победителя и рисковал только деньгами или специально припасёнными для такого случая артефактами.

Они пристроились позади команд, последний раз прикидывая, правильно ли поставили. Вит тоже оказался среди них. Выбрал самое неосвещённое место, вжался в стену, почти растворился в темноте. А сам прекрасно видел всё вокруг. Точнее, впереди. Наблюдателей и, конечно, охотников, которые старались сохранять хотя бы минимальную дистанцию между разными командами. Они держались отдельными группами и слушали стоящего на возвышении распорядителя. Тот рассказывал о правилах охоты.

Ничего нового, всё как всегда. Пункт за пунктом.

Когда одна из команд нападает на след, соперники не вмешиваются, отходят в сторону. А снова включаются в игру только в двух случаях: если след потерян или если от тех удачливых охотничков мало что осталось. Объединяться нельзя. За любое нарушение правил ‒ дисквалификация. Если не удастся оправдаться и вывернуться.

Вит не слышал и половины слов, но правила он знал ‒ поинтересовался заранее. Поэтому сознание, выхватывая отдельные сочетания, дальше достраивало фразы само. И Вит ловил себя на том, что начинал шевелить губами, беззвучно проговаривая собственные мысли и выводы.

Помещение огромное. С освещением не заморачивались, здесь слишком мало любителей яркого света, поэтому потолок почти не разглядишь. Он прячется где-то в вышине, иногда обозначаясь бликами на едва различимых металлических конструкциях. Но несмотря на простор, почему-то душно. Наверное, из-за большого скопления людей. То есть нелюдей.

Вит почувствовал, как по виску и щеке скатилась капля пота, оставив влажную дорожку, и сразу кожа под ней неприятно зазудела. Стена поначалу спасительно холодила, но потом, похоже, раскалилась под его спиной, которая тоже стала мокрой. А распорядитель всё вещал.

Никакого огнестрела и снайперов. Надо соблюдать древние традиции. Допустимы только луки и арбалеты.

Да только ими обычно не пользуются. Таскать неудобно, слишком заметны, да и специалистов по такой стрельбе почти не осталось. Предпочитают ближний бой. Загнать, навалиться кучей и прикончить.

Как же их много. И Ши. Там же, на возвышении, в стороне от распорядителя.

Один. Против всех. Невозмутимый. Словно случайно заглянул, и происходящее его не касается. И, вообще ‒ скучно.

Руки в карманах, капюшон почти до носа. Катает подошвой случайно оказавшийся под ногой камешек, а то, что творится вокруг, ему неинтересно. Так и ждёшь, вот сейчас он хмыкнет и произнесёт: «Ну когда же закончится эта ваша хрень?» И остальных подбешивает его пренебрежение.

Но боятся. Реально боятся. Надеются на численное превосходство, на то, что могут сменять друг друга. А Ши некого выставить вместо себя, и когда-нибудь у него иссякнут силы. Добыча станет лёгкой. Просто надо гнать без перерыва, не позволять ей остановиться и отдышаться.

Ши понимает, прекрасно понимает, реально оценивает шансы. Точнее, их отсутствие. Потому и даются легко невозмутимость и пренебрежение. Дёргаться и переживать бессмысленно. А когда исчезает смысл, когда твёрдо уверен, что шансов нет, тогда и становится возможным невозможное, чудеса случаются.

Ладно. Это Вит уже свою философию приплёл, свои надежды. У него тоже руки в карманах. Чтобы никто не заметил, как они трясутся от напряжения и страха. И не получается отогнать мысль: «Как хорошо, что я здесь, а не там. На месте Ши». И не помогает привычное напоминание.

Он же демон, демон. Не обязан вмешиваться, влезать, особенно, когда не просят. Никто не осудит. У каждого своя удобная лично для него мораль. И угрызения совести демонам не знакомы. По крайней мере, так считается. Но он ведь влезет, влезет. Даже через страх. А уж через трезвую разумность и подавно.

Оказывается, встречаются не только падшие ангелы, но и падшие демоны, недостойные своей природы.

‒ Ты можешь идти, ‒ обратился к Ши распорядитель. ‒ Охота начнётся ровно через двадцать четыре часа.

Ши отвлёкся от камушка, на мгновенье вскинул голову, будто очнулся и вспомнил, что он здесь не один. Рядом ещё кто-то. Разговаривает. Аккуратно отфутболил камушек в сторону, развернулся, направился к выходу. Не торопясь. Он, наверняка, ощущал все до единого устремлённые в его спину взгляды. И за всё время не проронил ни слова. Вит бы так не смог.

Орал бы, дразнил, кривлялся, высказал бы по-честному, не стесняясь, что думает об охотничках и их дурацких забавах. И никуда бы не ушёл. Не получилось бы.

У него и сейчас ноги подкашивались. Если бы ни стена, давно бы валялся на полу, безвольный, раздавленный отчаянием.

Да, он трус. А кто сказал, что демон обязан быть рисковым и смелым? Демоны, вообще, никому ничем не обязаны.

И ему тоже делать здесь больше нечего. Может уходить, и никто его не задержит: он не охотник и не игрок. Он просто зритель, просто любопытный зритель. А смотреть уже не на что. Можно идти. Но от стены не отлипнуть. Действительно что ли вплавился в неё?

Взял себя в руки, дотащился до выхода, выбрался на улицу и застыл. Свежий воздух обжёг холодом влажное от пота лицо, свет ослепил. Он уже не яркий дневной, уже приглушён сумраком надвигающейся ночи, но по сравнению с темнотой помещения, будто Вит прямо на солнце посмотрел.

Кое-как обтёр ладонью лицо, вдохнул поглубже, проморгался и… увидел Ши. Он сидел на каком-то крупном обломке трудно-определяемого происхождения в нескольких метрах от выхода.