Прикосновения зла - Маргарита Чижова Страница 7

В этом укромном местечке Мэйо и задумал устроить засаду.

Гартис шёл неспеша – длинная тога приучала к степенной поступи.

Молодой нобиль затаился, словно волк, подпуская добычу ближе.

Толстяк ничего не заподозрил, не почуял опасность.

Мэйо вырос перед ним, как из-под земли, оскалился и с размаху огрел палкой по шее.

Гартис коротко вскрикнул. Второй удар пришелся по спине. Боль обожгла так, что из глаз брызнули слезы.

Перепугавшись, работорговец попытался удрать на четвереньках, но не успел – на поясницу обрушился третий удар.

– Куда собрался, жирная гнида? – прошипел знакомый голос. – Мы только начали урок.

– Пощадите! – хрипло взмолился толстяк. – Я заплачу! Золотом!

– Ты заплатишь, – Прозвучало из тьмы. – Своей кровью.

– Умоляю…

Мэйо схватил его за волосы и стукнул лбом о мостовую.

– Кто ты? – стонал Гартис. – Кто тебя подослал?

– Никто. Я здесь по своей воле.

– У меня много золота… Отпусти…

– Отпущу, – пообещал Мэйо. – Только дам тебе одно наставление.

Он сунул палку в уличный светильник и пламя охотно перекинулось на сухое дерево.

Вернувшись к толстяку с факелом в руке, молодой поморец вновь дëрнул его за волосы и ткнул в лицо огонь.

– Смотри, гнида! – приказал Мэйо. – Не вздумай закрыть глаза!

Гартис орал не своим голосом. Палач спалил ему брови и оставил ожоги на носу.

– Ты плохо терпишь боль, – Услышал работорговец. – А теперь прими наставление, вонючий ублюдок. Если мне донесут, что ты по своей прихоти и скудоумию издеваешься над невольниками, бьешь их без причины, я вернусь. Вернусь, затолкаю эту палку в твой жирный зад и стану вращать, пока ты не захлебнëшься собственным криком. Тебе понятно?

– Да, – всхлипнул Гартис.

– Доброй ночи, почтенный.

Мэйо бросил тлеющую палку в ручей и растворился во мраке…

После бурной ночи Нереус проснулся с неспокойным сердцем. Йина безмятежно дремала на его плече.

Повернув голову, раб увидел полулежавшего на софе Мэйо. Нобиль придвинул столик поближе и лакомился остатками ужина.

– Господин, – позвал геллиец, желая убедиться, что всë происходит наяву.

Поморец призывно махнул рукой:

– Иди сюда.

Нереус выбрался из-под одеяла и, не прикрыв наготы, опустился на ковер возле ног хозяина:

– К вашим услугам, господин.

Мэйо скривил рот:

– Опять за старое? Поешь со мной. Нужно хорошенько набить желудок.

– Это необходимо для… отсечения плоти?

– Нет, – ухмыльнулся нобиль. – Просто ещё не скоро удастся как следует подкрепиться.

– Вы куда-то уезжаете?

– Вроде того. Не болтай. Ешь молча.

Вскоре и Йина очнулась ото сна.

Рабыня грациозно поднялась с кровати и, не спрашивая разрешения, уселась на край софы. Девушка прильнула к Мэйо, погладила его по волосам и щеке:

– Бедный мой… Опять измучен бессонной ночью…

Нобиль потëрся о её ладонь, поцеловал игривые пальчики:

– Не жалей меня. Так было нужно.

– Я знаю.

– Лучше скажи, что там сестра? Здорова ли?

Наблюдавший за странной сценой Нереус услышал незнакомые нотки в голосе господина и заподозрил, что это нечто большее, чем братская забота.

– С ней всë в порядке, – ответила рабыня. – Тревожится за вас.

– Напрасно. Я полон сил, идей и планов.

– Ваши ночные отлучки…

– Тс-с-с! – Мэйо поцеловал её, вынуждая смолкнуть. – Поведай лучше, ты обучила премудростям любви нашего скромника?

– Геллийский вепрь! – с придыханием ответила Йина. – В нём столько нерастраченного чувства!

– А как этот паршивец краснеет! – расхохотался нобиль. – Его застенчивость приводит меня в восторг!

Услышав слова хозяина, Нереус против воли зарделся до кончиков ушей.

– Вот! Погляди сама! – Мэйо указал на лицо невольника. – Горит огнём стыда!

Проглотив финик, поморец обратился к рабу:

– Послушай, Нереус. В любви нет ничего плохого. Она даёт нам силы жить. Так пишут мудрецы. Теперь ступай к себе. Помойся, смени одежду и жди сигнала.

Мэйо устало откинулся на подлокотник:

– И ты иди, Йина. Хочу побыть один. Час-два передохнуть перед грозой.

Геллиец быстро глянул в окно: там голубело небо, ясное, без единого облачка.

Сидеть без дела было сущим мучением. Нереус изводил себя худыми мыслями. В итоге раб принял решение проследить за хозяином и выяснить о какой грозе шла речь.

Бродя по дому, геллиец случайно обнаружил рыдающую Йину.

Она забилась в закуток под лестницей, вытирая слезы подолом платья.

– Кто тебя обидел? – Нереус тронул девушку за плечо.

– Молодой хозяин… – всхлипнула Йина.

– Мой хозяин?!

– Молодой хозяин что-то натворил… Его отец в жутком гневе. Призвал… к себе для объяснений… Мне страшно за Мэйо!

Нереус побежал по ступеням наверх, запрыгнул на декоративную панель и ползком пробрался в нишу, через которую в покои главы семейства по праздникам сыпали благоухающие лепестки цветов.

Отсюда нельзя было что-то рассмотреть, но отчётливо слышались зычные голоса поморцев.

– Где ты был этой ночью? Отвечай! – грозно выкрикнул сар Макрин.

– Развлекался со своими рабами, – без запинки выдал Мэйо.

– Лжëшь! Наглец!

– В чём ты меня обвиняешь?

– И у тебя хватает дерзости спрашивать?! Ты избил достопочтенного Гартиса, изуродовал его лицо, негодяй!

– Он подал на меня жалобу?

– Нет, Мэйо. Он сказал людям, что не узнал нападавшего. Но жене, разумеется, открыл правду! Эта мудрая женщина написала письмо твоей матери, умоляя оградить их семью от несправедливого преследования!

– Значит, ты до сих пор читаешь её почту?

Удар кулака по столу заставил Нереуса вздрогнуть.

– Не твоё дело! – проревел сар Макрин. – Говори! Сейчас же! Зачем ты искалечил Гартиса?

– Я не помню.

– Врёшь! Смотришь мне в глаза и бесстыже врёшь.

– Это всё болезнь. Наверно, я снова ходил во сне…

– И хлестал горящей палкой почётного члена городского совета! Оскорблял его! Грозился убить!