По волчьим законам 2. Искупление - Тамара Клекач Страница 7

Увез. Забрал. У меня. Потому, что так решил Гриша.

Я поймала собственное отражение в окне и когда-то привычным движением пальца сняла флажковый предохранитель, разблокируя ударно-спусковой механизм. Ладонь крепче сжала тяжелую и холодную рукоятку пистолета и, развернувшись к Грише, я спустила курок.

Он отреагировал быстро и опытно, и все серебряные девятимиллиметровые пули достались стене, в которую Гриша направил мою руку с пистолетом.

– Мразь! – закричала я. – Падло вонючее!

Выронив бесполезный пистолет, я била волкодава, что было сил. Снова и снова, и снова, приходя в еще большую ярость от того, что он даже не закрывался, будто позволяя мне себя наказывать.

Я кричала, рычала и выла вне себя от горя и беспомощной ярости, и продолжала наносить удары, пока совсем не выбилась из сил и, заливаясь слезами, не растеклась в руках Гриши, опустившегося вместе со мной на пол.

– Так лучше, Кира, – нашептывал он, успокоительно поглаживая меня по спине. – Ты ведь и сама это знаешь. Сейчас нашему сыну безопаснее быть, как можно дальше от нас.

– Что… – всхлипнула я и подняла на Гришу заплаканные глаза. – Что ты… сказал?

Космос в его глазах, встретивших мой взгляд, закружился.

– Когда ты родила, я брал мазок и делал тест, – ответил он полушепотом. – Я должен был… Хотел убедиться, что… – Гриша сделал неуверенную паузу. – Что Никита от меня, – на выдохе закончил он.

Меня затрясло от нового приступа ярости и отвращения к нему.

Ну, что, Кира? Хотела его любви? Хотела, чтобы твой несостоявшийся убийца нашел тебя? Получай, дура, на полную катушку!

– И что бы… – прохрипела я, дрожа всем телом. – Что бы было, если бы Никита был не от тебя? А, волкодав? – Мой голос набрал хриплую и истеричную силу. – Что бы было? – с надрывом выкрикнула я.

– Ничего, Кира, – спокойно ответил он, глядя мне в глаза. – Не биология делает нас родными…

– Лжец! – выплюнула я и, собрав кое-какие крохи силы, оттолкнула его от себя, а сама отползла к кровати.

Слезы снова начали душить меня, и я закрыла лицо руками. До этого вечером была просто тренировка, а теперь мой самый страшный кошмар действительно сбылся: спустя год меня нашли, а моего… моего малыша…

Я истошно закричала в ладони. За что, Алеша? За что ты меня так предал? Почему послушал этого мерзкого у*бка и разлучил меня с сыном? За что?

Так лучше? Как четырехмесячному младенцу, жизненно зависящему от грудного молока матери, могло быть лучше вдали от нее?

Кто теперь его покормит? Чем? Дерьмовыми смесями? Кто, кроме меня почувствует, что ему нехорошо? Кто, кроме меня убаюкает его, когда ему не спится? Кто? Кто, бл*дь? Кто?

– Алеша позаботиться о Никите, – будто прочитав мои и так очевидные мысли, нарушил мой не человеческий рев Астахов. – С ним он будет в безопасности…

– Со мной он был бы в безопасности, – всхлипнув, перебила я, подняв на него полный муки взгляд, – если бы ты не позволил никому нас найти, решил бы все сам, а не припирался бы ко мне со своей бандой и кучей проблем! А еще лучше, если бы ты сам меня не искал, как я тебя и просила!

– Если бы все было так просто, – с грустью ответил Астахов.

– Если для тебя было так важно знать, что Никита от тебя, то после подтверждения этого все тем более должно было стать простым! Или жизнь и безопасность сына для тебя не достаточная мотивация? Ну, конечно! – криво усмехнулась я. – Зачем себя утруждать, если все заботы можно сбросить на Алешу, а меня вынудить разбираться с остальным? Не зачем, правда, ведь! Думаешь, когда это все закончится, сможешь выставить мне счет за свои услуги? Оплодотворение не забудешь включить?

– Ты расстроена, Кира, я понимаю…

– Ты в принципе не можешь понять меня, волкодав! – снова перебила я. – Но кое-что понять тебе придется: когда все это закончится, тебя в моей жизни не будет. И в жизни моего сына тоже. И если ты снова нарушишь мой запрет, я убью тебя. Усвой это сейчас потому, что второй раз я повторять не буду.

Лицо и взгляд Астахова приняли непроницаемые выражения, что значило, что мои слова его задели за живое, но по сравнению с тем, как он, подло воспользовавшись моей доверчивостью и усталостью, ранил меня, это было ничем, и, думаю, это он понимал.

Он ушел, оставив меня одну, и я уронила голову на кровать, прижав руки к груди, в которой саднило и пульсировало растущее, но уже невыносимое чувство боли и сдавленности от разлуки с Никитой.

Одна только мысль, что он был не здесь, не со мной убивала. Где он был теперь? Куда Алеша увез его? В какую сторону мне нужно было бежать, чтобы догнать его?

Где-то в глубине я понимала, что к решению расстаться с ним пришла бы сама, и как бы больно не было, я попросила бы Алешу уехать с ним, ведь в свете последних событий рядом со мной Никите действительно было опасно находиться, но… Но то, что решение за меня принял Астахов, вызывало во мне такое, что словами было не описать. Папаша года, бл*дь!

"Я должен был… Хотел убедиться, что Никита от меня".

Что это вообще значило? А если бы тест показал, что Никита не от него?

Да, не биология делала нас родными. Это было доказано еще моим братом, готовым продать меня, чтобы спасти свою шкуру, но… Но своя кровь – всегда своя кровь, что уже было доказано мной, бившейся за брата до последнего.

Так что да, говорите, что угодно, но я не куплюсь на фальш того, кого я создала для себя в ореоле опасности и жизни на грани, но которого по факту я совсем не знала и доверять никак не могла. Я вообще не могла доверять кому-то. Не теперь. А, может, я даже и себе самой не могла доверять, учитывая то, как легко я распустила нюни при появлении Астахова.

Бл*дь, мне не верилось, что это происходило на самом деле! Все хотелось себя ущипнуть, чтобы проснуться, но, увы, этот кошмар… Этот ад был наяву.

Я собрала еще немного сил и прошла в детскую. Как же пусто в ней было без Никиты! Горло свело, и я схватилась за него, издав сухой и беспомощный всхлип.

Я думала, что расплатилась за свои ошибки и получила право на искупление, но, очевидно, что это было не так, только теперь я должна была платить как бы еще и за чужие ошибки, которые скрывались за явными недоговорками Гриши.

Я могла понять поступок Бориса, оформившего наш с ним брак в одержимой погоне привязать меня к себе. Могла понять, почему Гриша тогда мне ничего не сказал, ведь он уже планировал убить Бориса. Как же он тогда выразился… Ах, да! Борис должен уйти!

Борис был глуп, раз не видел в наемнике угрозы, а наемник, в свою очередь, не видел угрозы в свидетельстве о браке, но за свою глупость Борис расплатился жизнью, пусть и не от руки Астахова, как планировалось. А вот за недальновидность последнего счет был предъявлен мне, хотя мне даром не был нужен какой-то бизнес, тем более бизнес Ангелова. Но кто-то считал иначе. Какой-то ублюдок видел во мне угрозу. Почему? И почему сейчас, спустя год?