Непокорный трофей - Елена Гуйда Страница 7

– Думаю, что он может обещать что угодно. Пока она здесь – это только гул в пустом горшке. Пусть сначала придут и заберут ее. Ее возвращение будет стоить дорого королям.

Кнут кивнул и наполнил сам два кубка, но пить снова не стал. Просто задумчиво вертел один в руках, словно обдумывал что-то важное.

– А сам ты не думал о том, чтобы получить право на трон Элехории? – спросил он вполне серьезно.

Торем фыркнул, а после поморщился.

– Я не собираюсь завоевывать Элехорию. У меня недостаточно для этого воинов. Какими бы они бесстрашными ни были, они не бессмертны. У нас недостаточно сил на полноценную войну. Но… если укрепиться здесь. Я исследовал крепостные стены. Нужно подготовиться к нападению...

– Все было бы проще, если бы у тебя были законные права на земли и трон, Торем, – с нажимом продолжал Кнут. – Девушка в твоих руках. Что мешает тебе взять ее в жены? Она такая же правительница по крови, как и ее брат. Более того, ее любит народ. Ее братец сейчас очень удачно играет на этой любви. А вот с Тобиасом все совсем иначе. – хмыкнул он. – Он слишком любит кровопролитие ради развлечения. Женщин, которые ему не принадлежат. И это не нравится его подданным. Если бы ты…

Жениться на принцессе? Да, это была не самая дурная идея. Точнее, она была лучшая из тех, что некогда озвучивал Кнут. И Торем всерьез задумался. Проще способа узаконить и укорениться в этих землях и  не придумать. Но…

– Я назвал Этхельду своей женщиной, – задумчиво пробормотал Торем. – И не намерен изменять своему же слову.

– Этхельда тебе не пара, Торем, – заметил Кнут. – Она просто ведьма, околдовавшая тебя…

– Я должен ей больше, чем смогу отдать, – признался Изгнанник. – И предательство не та благодарность, которую она от меня ждет.

– Подумай сам, сын Хравна, гордость одной ведьмы или судьба нескольких сотен воинов, доверивших тебе свои жизни. Никто не просит тебя вышвырнуть ее на улицу. Она может и дальше греть твою постель. Или даже отдай ей деревню какую-нибудь за ее службу…

– Я подумаю об этом, – оборвал на полуслове Торем, разошедшегося друга.

Кнут криво улыбнулся, но умок. Вчера он видел, какими глазами предводитель смотрел на элехорийскую принцессу. Едва ли он сможет долго противиться тому чувству, что разжигает его кровь. Но и чары Снежной ведьмы сильны. Нужно время, и тогда боги рассудят их. Главное, что рыжему Кнуту удалось посеять нужные зерна в голове своего друга.

– К слову о твоей ведьме, – между прочим, припомнил рыжий Кнут. – Ты бы придержал ее. Она сегодня снова избила служанку. Это уже третья за эту неделю. И сегодня, отправившись в деревню, она покалечила крестьянина, едва вырвавшего из-под копыт ее лошади своего ребенка. Если так дальше пойдет… ты сам понимаешь, что будет.

Да. Люди взбунтуются и сбегут. На земле некому будет работать. А те, кто останется, будут приносить больше вреда, чем пользы.

– Возьми дворцового лекаря, – окончательно растеряв крупицы хорошего настроения, велел Торем. – Езжай в деревню и пусть сделает все, чтобы поставить раненого на ноги. И еще… вели кухаркам собрать еды его семье. Пока он болен, они не должны голодать.

Кнут кивнул и уже собирался уходить, но дверь распахнулась и в зал влетела невысокая, худенькая женщина в светлом просторном платье и собранными в высокую прическу темными волосами. Каталея. Кнут улыбнулся, и в груди жестокого воина разлилось тепло от одного взгляда на эту женщину.

– Я хотела бы говорить с повелителем! – ее звонкий голос дрогнул и сорвался, но она прочистила горло и продолжила. – О кирии Адриане!

Торем расслаблено откинулся в кресле, смерив женщину внимательным взглядом.

– В этом королевстве все женщины храбрее мужчин? – поинтересовался он почему-то у Кнута.

– Нет! – заговорила просительница. – То есть… Я боюсь вас до дрожи в поджилках. Но не могу смотреть на то, как обращаются с принцессой, – опустив взгляд, заговорила Каталея. – Она привыкла к другому. И я прошу вас хотя бы позволить мне смягчить ужас пребывания в плену.

Торем хмыкнул, но после сделал глоток вина, не спеша отвечать на такую простую, казалось бы, просьбу. Он ждал, что она продолжит, но, как не удивительно, заговорил Кнут:

– Действительно. Почему бы и нет? Тем более, кирия Каталея уже прислуживала принцессе.

– Вот как… оказывается, как много ты знаешь о кирии Каталее… – насмешливо заметил предводитель.

– Не больше, чем требуется, – посерьезнев, отрезал Кнут, сделав невольный шаг в сторону замершей женщины. И тем самым выдав себя с головой.

Сердце мужчины, клявшегося, что единственной его любовью будет его боевая секира, сражено маленькой элехорийкой, с глазами оленицы.

– В таком случае, если что – ты в ответе за этих девиц, – решил Торем, поставив кубок и поднявшись с места. – Проведи кирию в мои покои, – и заметив, как напрягся друг, улыбнулся: – Принцесса заперта там.

Еще один воин сражен без капли пролитой крови. Ядом, который травит кровь, и который воспевают поэты. Он туманит разум, мешает мыслить трезво. И называют его – любовью.

И снова вспомнился отец, преданной собакой глядящий на красавицу с черным сердцем по имени Хильда.

Слава всем богам, что сам Торем никогда не впустит это чувство в свое сердце. Ведь он клялся, и боги слышали его клятву.

– И позаботьтесь о ее ране. Вашей принцессе нужно быть осторожней с зеркалами. Битое зеркало – дурной знак, – добавил Торем прежде, чем покинуть зал.