Аллигат - Жанна Штиль Страница 7

Англия, Лондон

Февраль, 1867 год

Стэнли Элгард, шестнадцатый виконт Хардинг и единственный наследник графа Малгри, приезжал сюда по пятницам и изредка по вторникам. Именно здесь, на Пэлл Мэлл, в клубе с численностью восемьсот человек, заводились полезные знакомства. Богатые дельцы, высшие правительственные чиновники и представители старой землевладельческой знати, сходясь за карточными и бильярдными столами, обедая за одним столом, делились своими сомнениями, поддерживали отношения и деловые связи. Здесь, в приглушённой обстановке, напоённой ароматами изысканных блюд, терпким запахом кожаной обивки и горьковатым дымком пылавших в каминах дров, джентльмены избавлялись от неуверенности и низкой самооценки.

Стэнли отдал лакею — в чёрном костюме с шитьём золотой тесьмой — цилиндр, перчатки, трость. Расстегнул суконное пальто, крытое каракулем и отделанное воротником из меха выдры. Привычно осмотрелся.

В зеркалах в позолоченных рамах отразилась широкая лестница с ковровой дорожкой, ведущая на второй этаж. Там размещались кабинеты, зал заседаний, комнаты для игры в карты, библиотека. В ней можно было не только уединиться за чтением редкой книги, но и полистать зарубежные газеты и журналы. Этажом выше находилась биллиардная и курительная комната.

Из кофейной доносились едва слышные разговоры, позвякивание чашечек о блюдца. Оттуда вышел любезно улыбающийся метрдотель и протянул гостю руку.

— Лорд Хардинг! — воскликнул он. — Рад приветствовать вас!

После обмена любезностями он проводил его милость через просторный вестибюль, пол которого украшала мозаика шоколадного и молочного цветов, к застекленным дверям. Стэнли прошёл в большую проходную залу — великолепную и утончённую. Её стены украшали картины с живописными горными и морскими пейзажами кисти модных художников.

Внушительные вступительные и ежегодные членские взносы позволили обставить комнаты клуба роскошной кожаной мебелью. На журнальных столиках пёстрой россыпью лежали свежие газеты и журналы. В свете свечей блестела мебельная фурнитура из серебра и золочёной бронзы. Тяжёлые оконные шторы из бархата, отороченного парчой, прятали отдыхающих от любопытных глаз. В углу — бар с длинными ровными рядами хрустальных стаканов, бокалов и бутылок.

В широко открытых двойных дверях виднелся обеденный зал с длинным столом, сервированным к обеду. На накрахмаленной белоснежной скатерти разместились внушительные блюда с холодными закусками, супницы, корзиночки с хлебом, этажерки с фруктами, орехами и шоколадом, фарфоровые подносы с пирожными.

Члены клуба в ожидании начала обеда расположились в салоне на кожаных диванах и в креслах. Они неторопливо потягивали виски и вино, вели приятную беседу. Между ними тенями сновали стюарды с серебряными подносами, предлагая бокалы с шампанским и вином.

Джентльмены — богатые рантье и землевладельцы — просто не знали, чем занять свободное время, предпочитая проводить досуг в клубе.

Лорд Хардинг, отвечая кивком головы на приветствия, прошёл в конец салона к бару и взял с подноса хрустальный стакан с виски. Направился к своему излюбленному месту у камина, где сидела постоянная компания. Чинно со всеми поздоровавшись, он сел в кресло и со скучающим видом прислушался к беседе.

Герцог Аверилл Грандовер, вальяжно развалившийся на диванчике цвета молочного шоколада, глотнул из своего стакана и уверенно продолжил:

— Имперские позиции Британии в мире прочны, как никогда. Наше государство наконец-то перешло к свободной, беспошлинной торговле.

— Соглашусь с вами, герцог, — кивнул ему маркиз Галифакс и поставил пустой бокал на низкий столик. Лениво шевельнул пальцем «не наливать» подскочившему стюарду. — После отмены «хлебных законов» и пошлин на ввозимые товары наше первенство в мировой промышленности и торговле достигло небывалых высот.

Полный краснолицый седой джентльмен в годах с пышными бакенбардами и усами — граф Карматен — встрепенулся и подался вперёд:

— С прискорбием заявляю: введение свободной торговли неминуемо ведёт к упадку сельского хозяйства.

— Ерунда. Такого не случится никогда, — спокойно возразил маркиз Галифакс. — Население городов увеличивается, и спрос на продукты питания ожидаемо возрастёт. Наличие в стране свободных капиталов даёт возможность лендлордам и фермерам увеличить посевные площади.

Граф Карматен нахмурился:

— И вконец обеднить плодородные английские земли? С таким усиленным развитием овцеводства наши пастбища не будут успевать восстанавливаться. А о земледелии и говорить не приходится.

— Не скажите, — парировал Галифакс. — Вы забываете о такой новинке как химические удобрения. Пока это новомодные штучки учёных, но ознакомьтесь, пожалуйста, с работами немца Юстуса Либиха. Ещё в 1840 году он писал в своей работе… эмм… запамятовал название… что-то связанное с органической химией в применении к земледелию, что придёт время, когда каждое поле будет удобряться свойственным ему удобрением, приготовленным на химических заводах. Этого нельзя не учитывать, господа.

— Пустое, — не уступал Карматен. — Читал я писанину этого немчишки. Кстати, его соотечественник Фриц Рейтер утверждает, что идеи Либиха совершенно бессмысленны и глупы. Ума не приложу, как можно поддерживать плодородие какой-то химией?

— Если вы не верите науке, то хотя бы не отрицайте полезность применения чилийской селитры — этого удивительного источника азота для наших земель, — поддержал маркиза герцог Грандовер. — В пустыне Атакама в предгорьях Кордильер её залежи уникальны и необычайно велики.

Граф Карматен не ответил, но было заметно, что он остался при своём мнении.

— А что думаете вы, лорд Хардинг? — тонко улыбнулся герцог Грандовер, окидывая одобрительным взглядом подтянутую фигуру молодого мужчины.

Стэнли внимательно посмотрел на герцога: тот практически никогда не спрашивал мнение других, считая своё единственно верным. Надо заметить, он редко ошибался. Его прозорливости и безошибочному чутью оставалось только позавидовать. Отец виконта, граф Малгри, очень дорожил расположением его светлости.