Путешественница во времени. Воспоминания о будущем - Анастасия Сычёва Страница 7

Следующие два дня прошли совершенно тихо и спокойно. Для меня, ожидавшей на каждом шагу какого-то подвоха, подобное затишье стало неожиданностью. Разумеется, я ничего не имела против, и попыталась использовать это время с толком, стараясь разобраться в происходящем, чтобы побыстрее приспособиться к новым условиям. Сделать это за такой короткий промежуток времени в ограниченном четырьмя стенами пространстве было не так просто, но кое-какие выводы напрашивались сами собой.

Мой круг занятий и впрямь оказался крайне ограничен. Чтение, вышивание, раскрашивание экранов для светильников – вот, по большому счёту, и всё. Правда, в доме была ещё музыкальная комната, где я видела фортепьяно, но я старательно обходила её по широкой дуге, поскольку боялась, что мисс Грэм усадит меня играть. Из дома я в эти дни не выходила, да и подозревала, что в ближайшее время самое большее, куда мне позволят сходить, – это в церковь. Многокилограммовые длинные платья до пола и корсеты здорово отравляли жизнь, и ещё я мечтала о горячем душе и кондиционере. С наступлением темноты меня одолевала скука – и хотя уличное освещение в конце девятнадцатого века уже было преимущественно электрическим, в домах продолжали использовать газовое, которое, конечно, заметно уступало в яркости. Портить внезапно обретённое зрение мне не хотелось, и потому по вечерам я не пыталась ни читать, ни рукодельничать, а вместо этого обдумывала свои впечатления от проведённого дня.

Из подслушанных обрывков разговоров горничных, из сухих замечаний мисс Грэм, поведения сэра Перси и всех своих призванных на помощь знаний о нашей истории я установила, что отец мисс Барнс был баронетом. Около года назад он попал под сильный дождь и промок насквозь. Простуда переросла в сильную лихорадку и, по всей видимости, воспаление лёгких. После его скоропостижной смерти титул и бо́льшая часть имущества перешли к ближайшему наследнику мужского пола – его племяннику Перси. Насколько я могла судить, он и раньше был легкомысленным молодым человеком, а получив наследство от дяди, с удвоенным рвением ринулся его проматывать. Собственно, дома я видела сэра Перси только по утрам. Вскоре после завтрака он отправлялся со своими друзьями в клуб или на скачки, или на иные развлечения и возвращался домой далеко за полночь, когда мисс Грэм уже загоняла меня спать. Сначала я удивилась, почему кузену можно было свободно бывать в свете, а мне нет, хотя родственника мы, вроде, лишились вместе. Но потом оказалось, что сроки траура у нас различались: мне, потерявшей «отца», следовало ждать год; ему же, потерявшему дядю – всего несколько месяцев. Ох уж эта викторианская мораль с её нормами…

Я же – сирота и единственная дочь сэра Реджинальда Барнса – перешла под опеку двоюродного брата, и тот видел теперь свою задачу в том, чтобы обеспечить мне достойное будущее. Говоря проще – найти мне респектабельного мужа, за которым я буду, как за каменной стеной. Задача оказалась не из лёгких, потому что финансовое положение невесты было весьма скромным. Когда я убедилась, что в доме почти не было прислуги, то заподозрила, что наследство сэра Реджинальда было не таким уж и большим, а мисс Грэм потом подтвердила мне это, когда напомнила о важности моего замужества. Как выяснилось, семья Барнсов была на грани разорения, и из имущества у неё оставались всего лишь дом в городе и небольшое полуразрушенное поместье где-то в Корнуолле, которое грозило в скором времени превратиться в руины. На его восстановление потребовались бы немалые средства, которых у семьи попросту не было. Предыдущий баронет Барнс был очень образованным и увлечённым человеком, который интересовался историей, географией, литературой, иностранными языками и не сделал ничего, чтобы хоть как-то улучшить собственное благосостояние. Дом ветшал, прислуга расходилась, пока не остались лишь две горничные и кухарка; поместье разваливалось, и с появлением нового баронета ситуация продолжала ухудшаться.

А потом выяснилась деталь, которая заинтересовала меня ещё больше. Городской дом после смерти сэра Реджинальда по умолчанию перешёл к Перси как к ближайшему наследнику мужского пола, а вот владелицей поместья в далёкой глуши внезапно стала я – это было оговорено в завещании особым пунктом. В первый момент эта новость меня приятно удивила – всегда приятно сознавать, что у тебя есть какое-то имущество, – а потом я сообразила, что от этого наследства толку всё равно не будет. Кому нужен клочок земли с разрушенным домом где-то у чёрта на рогах? Зачем его вообще оставили лично мне? Из каких-то сентиментальных воспоминаний?

Вот и сэр Перси нисколько не расстроился из-за того, что поместье досталось не ему, и начал подыскивать кузине жениха, прекрасно понимая, насколько сложное дело ему предстоит. Подыскивал он деликатно, пока только присматриваясь к возможным претендентам – всё-таки Барнсы соблюдали траур, и общество осудило бы излишнее рвение даже в столь важном вопросе. Но вмешалось Провидение – иначе это не назовёшь, – и некий граф изъявил самое горячее желание жениться на мне сразу после окончания траура. Такая поспешность меня искренне удивила – приданое у невесты было весьма скромным, громкого имени у неё не было, в свете особым успехом она не пользовалась, да и с женихом была едва знакома. Моё богатое воображение немедленно нарисовало перед глазами дряхлого, уродливого и похотливого старика, возжелавшего юную и прекрасную меня, и я рассмеялась при виде этой картинки. Вот что делают привычные стереотипы, прочитанные романы и просмотренные фильмы!

Но подозрение, что дело здесь нечисто, меня не отпускало. Кузена же если такая поспешность и удивила, то он предпочёл закрыть на неё глаза. Судя по тому, что я успела о нём узнать, сэр Перси был, в общем-то, неплохим человеком. Ко мне он относился дружелюбно, но за личность как таковую не считал – что неудивительно для эпохи, где женщины только начинают отстаивать свои права. К сватовству графа он отнёсся более чем благосклонно, потому что родство с носителем такого титула открыло бы перед ним ранее закрытые двери, да и от лишних двух ртов в лице нас с мисс Грэм он бы избавился.

Компаньонка, кстати, жила в этой семье уже семь лет и приходилась Барнсам какой-то дальней роднёй – настолько дальней, что определить степень родства, кажется, затруднялась даже она сама. Для Барнсов она оказалась настоящим спасением. Жена сэра Реджинальда умерла много лет назад, и неуклонно приходящее в упадок хозяйство должен был кто-то поддерживать. Появление на пороге дальней родственницы, оставшейся без средств к существованию и перешедшей в разряд старых дев, оказалось как нельзя более кстати. Поначалу мне казалось, что эта дама представляет из себя классический вариант злой «гувернантки», по любому поводу придирающейся к своей подопечной, но вскоре я убедилась, что это было не так. То есть, когда я попадалась ей на глаза, мисс Грэм не упускала случая сделать мне замечание (и подозреваю, что в большинстве своём они были по делу), однако она вовсе не стремилась всё время держать меня в поле зрения и контролировать каждый мой шаг. Вовсе нет, днём, когда сэра Перси не было в особняке, она могла оставаться в своей комнате, заниматься какими-то хозяйственными делами, а то и вовсе уходила из дома и пропадала по много часов.