Дети грозы. Книга 1. Сумрачный дар - Мика Ртуть Страница 7

О любви сестринской и настоящем злодее

Первым наследником трона является старший сын либо дочь, за ним следующий по старшинству. Категория одаренности на порядок наследования не влияет, однако имеет значение принадлежность дара. Темный шер не имеет права на корону.

Проект закона о престолонаследовании

431 год, 25 день ягодника (семь дней тому назад)

Суард, столица Валанты. Риль Суардис

Рональд шер Бастерхази, полномочный представитель Конвента в Валанте

Рональд шер Бастерхази, полномочный представитель Конвента Магистров в Валанте, по нелепой прихоти газетчиков известный в народе как придворный маг, скромно стоял за левым плечом короля Тодора. Очень скромно. И делал незаинтересованное лицо, как и положено тому, кто обеспечивает связь с Метрополией, следит за соблюдением имперских законов, касающихся использования магии, и «оказывает магическую поддержку» бездарному королю.

– …буду в Суарде, обсудим возможность брака вашей дочери и моего возлюбленного брата Люкреса. Светлого дня вам, августейший кузен Тодор.

Полупрозрачный полковник Дюбрайн по прозванию Длинные Уши, он же Тихий Голос императора, поклонился королю Тодору, бросил насмешливый взгляд на Рональда и медленно истаял в воздухе.

«Эта партия за мной», – читалось в бирюзовых глазах полковника, отвратительно похожих на императорские. Ублюдок (единственный признанный императором бастард) вообще удался в отца больше, чем все законные сыновья: тот же длинный горбатый нос, сросшиеся брови, рубленый подбородок, мощные плечи и, что главное, хитрость и злопамятность мантикоры. И, конечно же, светлый дар второй категории, стихии – разум и воздух, ровно на одну категорию выше, чем у самого императора.

Проекция длинноухого ублюдка уже несколько секунд как растаяла, но в кабинете все еще висело молчание, полное ярости и ненависти. Первой отмерла ее высочество Ристана. Прекрасный ядовитый цветок, на удивление не похожий на своего отца, Тодора Суардиса. Все Суардисы отличались резкими, угловатыми чертами и высоким ростом. Даже в свои семьдесят, полностью седой, Тодор походил на боевой гномий топор, такой же острый, жесткий и опасный. Ристана же удалась в покойную мать-северянку: точеная, словно драгоценная статуэтка, изысканно хрупкая и маняще беззащитная. Сейчас, когда она сидела за одним столом с королем и его первым советником, герцогом Альгредо – резкостью, жесткостью и даже чертами похожего на Тодора Суардиса, своего троюродного кузена, – она выглядела особенно хрупкой и нуждающейся в помощи настоящего мужчины.

– Ни за что! Отец, отдать сестру за Люкреса – безумие! – Всегда нежный и негромкий голос Ристаны сорвался, сжимающие веер тонкие пальцы побелели, словно она ломала не бездушную деревяшку, а шею ублюдка Дюбрайна.

Она кинула отчаянный взгляд на Роне – она сокращала его имя на имперский манер, и ему это нравилось – словно Роне мог сотворить чудо. Интересно, какого именно чуда Ристана сейчас жаждала больше: смерти младшей сестры или же смерти неверного ублюдка? Хотя глупый вопрос. Обоих, и чтобы смерть была долгой и мучительной.

Роне стоило большого труда удержаться от сакраментального «я же предупреждал». Он в самом деле предупреждал ее, что не стоит безоглядно верить в любовь Дюбрайна – наивные романтики не дослуживаются до полковников Магбезопасности, и газетчики не дают им выразительных прозвищ вроде «Длинные Уши» или «Имперский Палач». Но Ристана так очаровательно верила в собственную неотразимость и священное право вертеть всеми мужчинами, попавшимися на ее пути!

Отчасти в этом была и вина Роне. Он поддерживал в Ристане это заблуждение и позволял думать, что он тоже ослеплен страстью, послушен ее воле и готов для нее на любое безумство. Так было намного удобнее вертеть самой Ристаной.

Ублюдок Дюбрайн, как выяснилось сегодня, делал то же самое. А Ристана верила в его пламенную страсть и всерьез рассчитывала на брак с ним. Ха-ха. Если бы Дюбрайн в самом деле хотел на ней жениться, сделал бы это еще много лет назад.

– Ристана! – нахмурил седые брови Тодор Суардис. – Мы не можем просто взять и отказать его высочеству. Ты прекрасно понимаешь!..

О да. Не только Ристана, все прекрасно понимали, что отказать императору нельзя, даже если он не приказывает, а посылает свой Тихий Голос с просьбой.

– Прости, отец. – Ристана беспомощно склонила голову набок, словно под тяжестью уложенных короной смоляных кос, и вздохнула. В ее ночных глазах блеснули слезы. – Я понимаю… но… я не хочу умирать! И мой брат, Каетано, он совсем юн…

Роне мысленно поморщился. От волнения Ристане изменяет дипломатическое чутье. На отца она давит правильно, он тоже прекрасно понимает: все наследники Валанты, кроме невесты кронпринца Люкреса – лишние и будут так или иначе убраны с пути Люкреса к трону. Но вот упоминать брата при первом советнике не стоило.