Ариец. Книга четвертая. Властелин булата - Александр Прозоров Страница 69

– Да-а-а!!! – отозвались на его призыв многие сотни крепких глоток.

Настала самая приятная и долгая часть похода: выгрести добычу из трюмов, примерно определить ее ценность, разделить напополам – половина повелителю, половина всем остальным, затем так же на глазок разделить ее на кучки поменьше – соответственно числу воинов, выставленных каждым из родов детей воды. В каждой из долей имелись и зерно, и сласти, и серебро, и золото, и ткани, и медь, и прочее попавшееся под руку победителей барахло. Поначалу потомки русалок сочли частью добычи даже триеры и прихваченных из Египта девок. Однако после долгих споров на них махнули рукой. Боевые гребные корабли, стремительные на морском просторе, но узкие и длинные – на извилистых речных протоках становились страшно неудобны. Подобной награды за кровь, раны и тяготы себе никто не хотел. Смуглые молодухи – их ведь не только ласкать, их еще и кормить требовалось. Что же это за добыча – лишний рот в родной поселок? Это больше на убыток похоже, чем на доход.

Но все остальное пошло в «общий котел».

Во имя справедливости, ценность многих вещей определялась жребием – иначе как можно сравнить золотое оплечье и бронзовый котел на высоких кривых ножках? Обсуждение щедро заливалось вином и пивом, заедалось рыбой, оливками и яблоками, иногда прерывалось то драками, то братанием, но в конечном итоге все сводилось к веселью и празднику, каковой затянулся на целых четыре дня…

После этого славянский флот перестал быть единым целым. И хотя от берегов Тасканского острога ладьи и струги отвалили все вместе и вместе поднимались по Рону до волока – на самом деле теперь все они шли сами по себе, и уже с самых верховьев Луары кто-то начал отставать, кто-то отворачивать, кто-то спешить вперед.

Дружно и едино двигались только восемнадцать ладей и три струга великого Одина – преданная дружина бога войны, решившая продолжить поход вместе со своим повелителем. К ней примкнули Копытень со своими бойцами, Волох и еще несколько отрядов из западных и северных славянских родов. Самых храбрых и отчаянных ратников, еще не наигравшихся копьями и топориками, не насытившихся упоением смертельных схваток, ищущих не просто добычи, но и славы, и величия…

Спустя двадцать семь дней весь этот флот свернул в просторные озера Скандии-Навии и бросил якорь возле обширного селения, окружающего острог с высокими черными стенами.

Множество домов, выстроенных вокруг твердыни, охраняющей вход на Радужный мост Валгаллы, появилось здесь стихийно. Срубленные, слепленные, связанные из чего попало, крытые лапником и циновками, утепленные мхом и шкурами. Путники, прибывающие во владения великого Одина за славой и приключениями, не особо беспокоились о жилье. Со стен не дует, с потолка не капает – и ладно. И тем невероятнее смотрелся среди всего этого убожества огромный – под сотню шагов в длину и около тридцати в ширину – четырехярусный дворец, сложенный из беленьких свежих бревен. Забранные слюдой маленькие окна, волоконные продыхи для дыма в стенах самой высокой надстройки и поросшая свежей молодой травкой крыша из толстого, локтя в полтора, слоя дерна.

– А ведь все это надо было сюда еще и привезти! – не сдержала своего изумления Валентина.

Великий Один вопросительно повернул лицо к супруге.

– Они заготовили все прошлым летом, – кратко сообщила невозмутимая Фригг. – Прикажи доставить в малую палату зеркало и застелить пол кошмой.

– У нас есть среди добычи какое-нибудь зеркало? – покосился на Валентину бог войны.

– Да наверняка! – пожала плечами та.

Головные ладьи на веслах подобрались к причалам, сбросили встречающим стражникам канаты с петлями. Великий Один с супругой и свитой первыми сошли на берег и поспешили мимо острога к изумительному строению, поднялись на крыльцо, толкнули двустворчатые двери.

Изнутри дворец поражал так же сильно, как снаружи. Вся его нижняя часть представляла собой сплошную пиршественную залу, в которой пока что не хватало только столов. Вымощенный камнями пол, толстые, промазанные глиной стены и обширный очаг в центре, множество деревянных столбов, на которые опирались балки второго этажа. Наверх вела лестница у дальней стены. Мудрое решение – в случае штурма атакующим пришлось бы пробиваться до нее через весь дом.

Второе жилье оказалось поделено на множество глухих амбаров у внешних стен, имело единственную просторную горницу ближе к середине. Сюда выходило изрядное число продыхов от центрального сруба, сделанного над очагом. Видимо – для теплого воздуха. Снаружи с углов, под самым потолком, в комнату проникал свет. Но куда выходили окна, никто из воинов понять не смог.

– Малая палата? – осторожно предположил Викентий.

– Да, мой возлюбленный супруг, – согласилась русалка, выглядывая через продых вниз. Кивнула, пошла выше.

Третье жилье поделили на десяток небольших светелок с выходящими к центру дверьми. И тоже – продыхи от средней стены для тепла, светлые окошки наверху.

Идти выше было некуда – четвертый ярус дворца предназначался только для дыма.

– Вели обить стены коврами тут и тут, – указала пальцами Фригг. – И постелить на пол меха.

После чего резко развернулась и поспешила вниз.

– Как скажешь, моя возлюбленная супруга, – глядя ей в спину, развел руками бог войны.

Флот великого Одина вернулся в северные мертвые озера, к городу под Валгаллой, не просто так. Перед дальним походом трюмы следовало освободить от добычи, высадить на берег многие десятки раненых дружинников, принять вместо них исцелившихся воинов, накопивших богатырскую силушку за долгое безмятежное лето, обновить припасы – загрузив сытную мясную крупку вместо кураги и инжира, муку грубого помола вместо зерна, запас новеньких стрел и копий вместо серебра и золота. На это требовалось время. И раз уж так – Викентий посвятил несколько дней тому, чтобы немного обустроить новое жилище. Расстелить кошму на втором и третьем этажах, украсить стены светелок коврами, а полы – густыми теплыми мехами. Амбары наполнились вяленым мясом, изюмом и финиками, на стенах пиршественной палаты повисли расписные пологи, вокруг очага встали тяжелые столы. Пока – всего четыре, однако бог войны заказал новые скамьи и столы заезжим купцам.

На запах золота торговый люд слетался в сии мертвые земли, как мухи на мед, и кораблям самой разной формы и размера, под самыми разными парусами и вымпелами никто уже давно не удивлялся.

Убедившись, что тесовый пол в два слоя накрыт ровно уложенной кошмой, великий Один велел принести из кладовой большое серебряное зеркало в подставке из резного ясеня, густо пропитанного олифой, долго примерялся, как лучше поставить, пока наконец не махнул рукой:

– Пусть стоит здесь, под окном!

Верхняя прорезь в этом месте выходила на южную сторону, и освещенный человек хорошо отражался в полировке спрятанного во мраке прямоугольника.

И тут вдруг чарующий мрак дрогнул, и из него вышла девушка в платье из густого и короткого рысьего меха, опоясанная наборным поясом из резной кости. Ножны тоже покрывали белые костяные кружева, но вот поясная сумка переливалась от множества самоцветов. Шею гостьи украшали три нити жемчуга, в ушах покачивались изумрудные серьги, виски закрывались серебряными кольцами, а волосы перехватывала покрытая разноцветными рунами замшевая лента.