Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 1 - Терри Гудкайнд Страница 69

Никки знала, что пользуется доверием и дружбой Ричарда. Сделать так, как советовала Энн, означало предать эту дружбу и обмануть доверие. Ричард был в безопасности, полагаясь на ее дружбу. Искренность и надежность этой дружбы некоторым образом делали ее достойной его любви, но поступить так, как предлагала Энн, означало предать доверительность дружбы, что, по сути, сделает Никки недостойной этой дружбы.

– Ты не должна упускать этот шанс, дитя мое… мы не должны упускать его.

Никки сжала руку Энн, в попытке остановить ее.

– Мы?

Энн кивнула.

– Ты – наша связь с Ричардом.

– Что за связь?

Лицо Энн напряглось, все более и более напоминая то лицо аббатисы, которое Никки так хорошо помнила.

– Связь тех, кто учит молодых волшебников, необходимая для отношения с такими людьми.

Ричард – наш лидер, не по рождению, а благодаря своим способностям, силе воли и умению доводить все до конца. Он, возможно, не стал бы ни Лордом Ралом, ни нашим лидером в этой войне, но постепенно дорос до этой роли. Он осознал, что жизнь – величайшая ценность, и потому следует бороться за право прожить ее так, как считаешь нужным. И внушил это другим, у кого были подобные представления. И все это благодаря тому, что мы совершили.

– Он не мальчик из Дворца Пророков, носящий на своей шее Рада-Хань. Он вполне самостоятельный человек.

– Неужели? Отступи на шаг, дитя мое, и посмотри на все это шире. Да, Ричард наш лидер – я говорю это со всей искренностью. Но он еще и человек, обладающий даром и не способный управлять им. Более того, он волшебник, обладающий обеими сторонами этого дара. В нем скручена молния. И разве не в том цель сестер Света – научить такого человека управлять его собственными способностями и…

– Я не сестра Света.

Энн вместо возражения просто махнула рукой.

– Это лишь словесные формулировки. Просто слова. Суть от этого не меняется.

– Я не…

– Именно ты. – Энн ткнула указательным пальцем в середину груди Никки. – Это внутри тебя. Ты та самая личность, которая, по какой-то причине, воплощает жизнь. Это зов Создателя. Называй себя как хочешь, сестрой Света или просто Никки, – это не имеет значения и ничего не меняет. Ты борешься за наше дело – за дело Создателя, за дело самой жизни. Ты сестра, волшебница, способная направлять мужчину в том, что ему надлежит совершить.

– Я не шлюха, ни ради вас и ни ради кого.

Энн закатила глаза.

– Разве я отправляю тебя в постель к мужчине, которого ты не любишь? Нет. Я прошу тебя войти к мужчине, которого ты любишь. Подарить ему любовь и стать женщиной, в которой он так отчаянно нуждается, стать женщиной, которая заслуживает получить его любовь. Именно это ему необходимо – женщина, которая будет ответом на его потребность в любви. Как завершающая связь с его человечностью.

Взгляд Никки был полон ненависти.

– Воспитательницей из Дворца Пророков – вот чем ты хочешь сделать меня на самом деле.

Энн воздела взгляд к потоку и пробормотала молитву, взывая придать ей силу.

– Дитя мое, – сказала она, когда ее взгляд наконец-то скользнул вниз и остановился на Никки, – я прошу тебя только об одном: не растрачивай попусту свою жизнь. Ты не можешь полностью постичь то, чего не охватил твой взгляд. Ты полагаешь, что речь идет о любви, но ведь ты практически не знаешь любви, не так ли? Тебе знакомо лишь начало ее: страстное стремление.

Обстоятельства могут быть не такими, какие ты хотела бы видеть в совершенном мире, но это шанс, который дал тебе Создатель, твой шанс получить величайшее наслаждение, возможное для нас в этой жизни, – любовь. Совершенная любовь. Сейчас твоя любовь односторонняя, несовершенная, неполная. Это всего лишь приятное желание и надуманное счастье. Ты не можешь знать, чем на самом деле является любовь, пока чувства, хранящиеся в глубине твоего сердца, не вернутся к естественной форме и не окажутся высвобождены. Только тогда это будет настоящая, совершенная любовь. Только тогда сердце сможет по-настоящему ощутить взлет и парение. А пока тебе не ведома радость большинства человеческих эмоций.

Никки ощущала себя зацелованной грубыми похотливыми тварями. Подобное не доставляло никакой радости. Энн была права: Никки и не думала, что действительно может понять, на что это похоже – ощущать поцелуи мужчины, которого любишь, любишь по-настоящему, – мужчины, который в свою очередь любит тебя и хранит в сердце превыше всего остального. Она могла лишь вообразить подобное блаженство. Ей было искренне жаль тех, кто не понимает этой разницы.

Энн раскрыла ладонь в жесте призыва или мольбы о помощи.

– И если в радостях этой полноценной любви – для каждого из вас – ты сможешь оказывать помощь, направлять мужчину, которого любишь, помогая всего лишь совершить правильный выбор, что в этом плохого? – Она опустила руку. – Ведь я не призываю тебя побуждать его делать неправильные поступки; делать лишь правильные, делать то, что он сам бы хотел делать. Я прошу тебя всего лишь уберечь его от той боли, которая может подтолкнуть его к ошибке – к такой ошибке, которая утянет на дно вместе с ним и всех нас.

Никки вновь почувствовала, как тонкие волоски на ее шее встали дыбом.

– О чем ты говоришь?

– Никки, когда ты была с Орденом – когда тебя величали Госпожа Смерть, – как ты себя ощущала?

– Как ощущала? – Никки покопалась в памяти для ответа на неожиданный вопрос. – Не вполне понимаю, что ты имеешь в виду. Пожалуй, ненавидела себя, ненавидела жизнь.

– И в своей ненависти к себе беспокоилась ли ты о том, что Джегань убьет тебя?

– Нисколько.

– А действовала бы ты сегодня подобным же образом? Действовала бы без всякого интереса к себе и к будущему?

– Разумеется, нет. Ведь тогда меня нисколько не заботило, что случится со мной. Какое будущее могло у меня быть? Я не думала, что достойна какого-то счастья, и ничто не имело реального значения для меня, даже собственная жизнь. Я просто не считала, что вообще существует что-то важное.

– Не считала, что существует что-то важное, – повторила Энн. Она словно примерила это на себя, прежде чем снова изобразить театральное смятение по поводу слов Никки. – Ты не думала, что можешь иметь хоть какое-то счастье, и потому не видела что-либо важное в окружающем. – Она подняла палец, отмечая ключевой момент. – Ты в то время не приняла бы таких решений, какие можешь принять сегодня, потому что не заботилась о себе. Ведь так?

Никки ощущала себя стоящей внутри невидимой захлопывающейся ловушки.

– Да, именно так.

– И как, по-твоему, будет чувствовать себя такой мужчина, как Ричард, когда наконец осознает, что Кэлен потеряна для него – когда окончательность этого действительно и ясно дойдет до него? Будет ли он сознавать ценность своей жизни? Как ты думаешь, он будет ощущать все ту же связь с нами – проникнут тем же ощущением важности жизни, – если сам окажется потерян, одинок, охвачен отчаянием и безнадежно лишен надежды? Если он будет думать, что никогда не обретет счастья, как, по-твоему, насколько он будет озабочен тем, что случится с ним? Ты знаешь, каково это, дитя мое. Расскажи мне.