Рутинёр - Павел Корнев Страница 69

– Новые люди появились в представительстве месяц назад, – сообщил он нам. – Но никого даже отдалённо напоминавшего де ла Вегу среди них не было.

– Это ещё ни о чём не говорит! – вскинулся я.

– Не говорит – не говорит, – поддержал меня Микаэль.

Капитан лиловых жандармов только отмахнулся.

– Мне сейчас не до этого прохвоста! В подвале хранилось три дюжины мушкетов и немногим меньше пистолей, а фальшионов и кинжалов хватило бы на целую роту ландскнехтов! Милость небесная! Да хвати духу кому-нибудь подорвать бочонки с порохом, на воздух взлетели бы не только мы, но и несколько соседних домов!

По спине побежали колючие мурашки, Микаэль как-то очень уж нервно оглянулся на входную дверь, а Рихард, словно желая подтвердить своё заявление, сунул мне под нос пистоль с гладким воронением ствола.

– Дрянь и дешёвка! – выдал он, подразумевая отсутствие магических формул. – Но три дюжины! А ещё бомбы!

– Лучше бы в подвале обнаружился де ла Вега, – проворчал я.

– Скройтесь с глаз моих! – отмахнулся Колингерт. – Всё! Проваливайте!

Но только я закинул на плечо ремень саквояжа и двинулся на выход, капитан спросил:

– Нет, стойте! Вы где остановились? Надо будет всё же взять у вас показания.

Пришлось рассказать о таверне на Северной набережной, и тогда нам милостиво разрешили доехать до казармы лиловых жандармов на фургоне, увозившем туда раненых бойцов и крепко побитых клерков торгового дома.

По пути не разговаривали, опасаясь чужих ушей, и, лишь когда зашагали по начавшим утопать в вечерних сумерках галереям, маэстро Салазар начал загибать пальцы.

– Портовый город Лейгдорф и орден Герхарда-чудотворца. Семейство Келен-Басалар и набитый оружием подвал столичного представительства их торгового дома. Князь Саган и герцог Лоранийский, который в контрах со светлейшим государем. А связь между ними всеми – некий сеньор южной внешности со святой реликвией и неограниченными полномочиями. Дело пахнет большой политикой, Филипп!

Я покачал головой.

– Ещё ты упустил из виду предосудительный интерес того сеньора к запретным познаниям и содействие, оказанное ему вице-канцлером Вселенской комиссии по этике.

– А было ли оно – содействие? – усомнился бретёр. – Быть может, косоглазый книжник просто откупился от Гепарда в Острихе, и тот забеспокоился, что ты об этом разнюхаешь?

– Давнишняя взятка – не повод, чтобы бросать дела и мчать через всю империю.

– Представь какой разразился бы скандал, прокляни племянника епископа чернокнижник, ушедший в своё время от наказания из-за попустительства вице-канцлера!

– Ну уж нет! Они явно действовали заодно!

Микаэль в ответ лишь махнул рукой. Так и шли дальше – молча.

2

На столе в комнате лежал мешочек, набитый молотым корнем мандрагоры, а вот Марта сегодня меня дождаться не стала. Я не придал этому обстоятельству ровным счётом никакого значения и отправил Микаэля в ближайшую аптеку за льняным маслом и некоторыми другими ингредиентами, необходимыми для приготовления нужного состава, сам разжёг в камине огонь и запалил лампу, а то в комнате как-то очень уж быстро начало темнеть.

Кончики пальцев, которыми мял для проверки качества перемолотый корень, буквально зудели, то и дело приходилось сглатывать заполонявшую рот слюну, но я не дал слабину, не стал спешить и подошёл к делу со всей возможной обстоятельностью. Проверил помещается ли волшебная палочка в ведре, потом высыпал опилки из мешочка на лист писчей бумаги и на глазок разделил его на три неравные части.

Самая большая, заметно превосходившая остальные, предназначалась для пропитки магического жезла, вторая по весу должна была пойти на приготовление лака, а из остатков трухи я намеревался сварить зелье для приёма внутрь.

Жезл – это полумеры. Негоже мастеру зависеть от костылей.

В носу засвербело, я отвернулся и оглушительно чихнул.

Ангелы небесные! И когда только успел этой дрянью надышаться?

И ведь окно, как на грех, не открыть – иначе сквозняк запросто пустит все мои приготовления, вот уж воистину, по ветру.

Так и тёр нос, пока не вернулся с покупками Микаэль, а там вылил масло в ведро, засыпал туда основную часть молотого корня и принялся помешивать вязкий состав волшебной палочкой. Потом притопил её в помутневшей жиже и занялся приготовлением лака, что требовало куда более тщательного подхода к определению нужных пропорций. Но справился и с этим, а после оставил доходить до нужной консистенции в подвешенном над огнём котелке.

Маэстро Салазар какое-то время с нескрываемым неодобрением следил за моими манипуляциями, затем махнул рукой и отправился на выход.

– Буду внизу, – предупредил он, закрывая за собой дверь. – Внизу-внизу. Буду-буду.

– Иди-иди, – в тон подручному ответил я, отобрал в кошеле монеты поновее разного достоинства и с помощью аптекарских весов принялся отмерять нужное количество требуемых для обезболивающего зелья ингредиентов, основным из которых был всё тот же корень мандрагоры. Затем тщательно измельчил их перочинным ножом, а после начал перетирать в мелкую пыль.

Этот рецепт я продумал, дожидаясь открытия перевала в Рауфмельхайтене, и был он в силу моих малых познаний в целительстве и алхимии не слишком сложным, но зато и не требовал специального оборудования; вполне реально было обойтись парой кружек, ложкой, да огарком свечи. По сути, я намеревался приготовить эссенцию вытяжки из корня мандрагоры, только изменённую для более быстрого усвоения и последующего вывода из организма.

Пришлось повозиться, растирая заправленную перегонным вином кашицу, а после беспрестанно перемешивать её в процессе выпаривания, но в результате на дне разогретой на свече кружки остались коричневатые комочки, которые я аккуратно собрал в небольшой бумажный свёрток. Проверять действие не стал. Это было средство на самый крайний случай, но никак не для повседневного употребления.

Да было уже и некогда. Волшебная палочка успела изрядно повариться в смеси масла и молотого корня мандрагоры, а лак достиг нужной вязкости, так что я извлёк жезл из ведра и принялся аккуратными и размеренными движениями кисточки наносить состав на неровную поверхность. Аккуратно, размеренно и очень неторопливо.

Когда закончил эту утомительную возню и, наконец, распахнул окно, запуская в комнату свежий воздух, было далеко за полночь.

Разбудил Микаэль. Распахнув дверь в мою комнату, он демонстративно зажал двумя пальцами нос и прогундосил:

– Ну и вонь ты тут развёл, Филипп!

Я с трудом разлепил воспалённые глаза, оторвал голову от подушки и уставился на подручного.

– Чего тебе? – Голос оказался хриплым, горло жгло так, будто его обработали наждаком.

– Ранняя пташка все зёрнышки склюёт!