Аутодафе - Алексей Пехов Страница 69

— Удивительно, как быстро расходятся слухи.

— О да. Для них нет никаких преград и замков, и то, что вы замешаны в его гибели, — известно. Во всяком случае, нам. Братство просило Церковь посодействовать в вашем спасении.

— Но Церковь не помогла и запретила стражам вмешиваться в дела маркграфа.

— Не буду оправдываться и извиняться. Я далек от этой истории и совершенно не знаю ее подоплеки. Но когда маркграфа нашли мертвым, умные люди сложили два и два и вспомнили о вас.

— Это всего лишь совпадение. Во время смерти Валентина Красивого меня рядом не было.

— Замечательно, — улыбнулся инквизитор. — Говорите так и впредь. О том, что вы связаны с этой историей, знает ограниченное число людей, так что не думаю, что вам стоит об этом беспокоиться.

— А Орден Праведности? Вы ведь в курсе, что они были причастны к моему похищению?

— Это внутренние дела Братства и Ордена. Церковь не станет вмешиваться в ваше противостояние, осуждать кого-то и наказывать. Мы можем лишь рекомендовать не обнажать мечи друг на друга и сражаться с общим врагом плечом к плечу, защищая мир от зла и ереси.

— Скажите, отец Март, а после того, что произошло в Вионе, когда Орден едва не убил епископа Урбана, вы тоже давали лишь рекомендации?

Молодой инквизитор посмотрел на меня с улыбкой, совершенно не вязавшейся с его взглядом:

— У нас не было никаких доказательств, кроме выпотрошенного тела ренегата, от которого Орден отказался давным-давно. Но, говоря начистоту, виновные не избежали наказания, и законникам пришлось постараться, чтобы загладить эту величайшую вину. Мы пришли. — Он указал на дверь. — Вас уже давно ждут. Прощайте, Людвиг. Или до свидания. Даст Бог, мы еще встретимся.

Я пожал ему руку, толкнул дверь и увидел Гертруду.

Она с ногами забралась на подоконник, неспешно беря ягоды черной черешни с большого овального блюда и рассеянно выплевывая косточки прямо в окно, на кроваво-красную, словно ветецкий кирпич, черепицу, где хлопали крыльями голуби, прилетевшие сюда с площади Петра, самой большой в Ливетте.

Покосилась на меня краем глаза, не донесла очередную черешню до рта и спросила:

— Почему ты так смотришь?

— Очень непривычный наряд. Для тебя, — уточнил я.

Вопреки обыкновению Гертруда была в серо-коричневом закрытом платье из плотной ткани, слишком простом и блеклом, чтобы она когда-нибудь даже посмотрела на него, не то что выбрала. К тому же застежки на спине оказались настолько тугими, что я не избежал пары насмешек с ее стороны, когда помогал их расстегнуть.

— Разве ты не знал, что женщины — сосуды греха, спасибо за это нашей праматери Еве? Мужская одежда и белый цвет — слишком вызывающе для Риапано. Я сама по себе вызов. Ведьма, пускай и крещеная, здесь очень редкий гость.

Я понимающе кивнул — Гертруда попала в святой град лишь потому, что она магистр, представитель Братства, можно сказать, политик и дипломат, находящийся здесь до тех пор, пока из Арденау не пришлют более удачную замену. Ну и еще потому, что ее родственник получил кольцо рыбака, и это открыло для нее кое-какие двери.

Но даже, несмотря на то, что Адриан V был ее дядей, Гертруде приходилось соответствовать правилам Риапано, и это касалось не только одежды. Ни родственные связи, ни должность магистра не спасали ведьму от внимания святого официума. За ней тенью ходил невзрачный человечек инквизиции, сейчас ожидавший ее в коридоре, а запрет на использование волшебства был наложен строжайший.

Разумеется, это ее страшно бесило, но она согласилась играть по чужим правилам, пока находится в пределах папского города.

— Ты прочтешь письмо, Людвиг? Оно пришло вчера.

Ее глаза уже не были голубыми, как во время нашей последней встречи, потемнели, заволоклись дымкой золотистой охры. Особенность колдовского дара, наложенного на дар стража, — летом и осенью Гертруда кареглаза, во все остальное время года ее радужка разной степени синевы. От темно-фиолетовой до ярко-голубой.

Я повертел в руках узкий конверт из зеленоватой бумаги, запечатанный перламутровой печатью с эмблемой Братства. Приложил палец, растворяя замок, развернул бумагу, прочел незашифрованный текст. Хмыкнул.

— Что там?

— Как будто ты сама не знаешь, — усмехнулся я.

— Приятно слышать, что ты считаешь меня всеведущей, Синеглазый. Но я и вправду не знаю. Меня всего лишь попросили передать тебе его.

Я протянул бумагу ей, сам сцапал из тарелки несколько черешен, глядя, как она пробегает взглядом по строчкам.

— Мириам благодарит тебя за работу. И она опечалена смертью Рансэ. — Гертруда вздохнула. — Еще один из нас ушел. Ты смог его похоронить?

Я лишь покачал головой. Не смог.

— А его кинжал?

Порывшись в саквояже, я достал завернутый в ткань и перетянутый бечевкой сверток. Положил перед ней:

— Он здесь. Я отправил его сам себе через «Фабьен Клеменз». Возить второй клинок по всему миру было слишком рискованно.

— Очень разумно. Я поговорю с Орденом, кинжал следует уничтожить при свидетелях. Видел приписку в конце письма? Кардинал Урбан, твой давний друг, просит у магистров аудиенции с тобой.

— Аудиенция со мной — звучит смешно.

— Как бы это ни звучало, Братство радо оказать помощь Церкви в столь незначительном вопросе. Нам это на пользу.

— Вот-вот. Вопрос настолько незначительный, что мне пришлось проехать половину мира, чтобы оказаться в Ливетте. И это при том, что Урбан сейчас в Вионе, за сотни лиг отсюда.

— Встреча с кардиналом, которому ты спас жизнь, выглядит оправданно и не вызовет подозрений, особенно если переписка будет перехвачена.

— Тогда кто желает меня видеть?

Она развела руками:

— Несколько клириков. Кто из них точно — сейчас не скажу. Быть может, ди Травинно, он сотрудничает с Братством уже много лет, быть может, декан кардиналов или кто-то из инквизиции. Их интересует смерть маркграфа. Больше у них нет причин общаться с тобой.

— Хотелось бы мне знать, на кой им сдался этот маркграф и почему они тогда влезли в дела Братства, с которым обычно стараются сотрудничать на равных, а не приказывать свысока.

Гертруда вздохнула:

— Слушай, если ты считаешь, что в Арданау ведутся интриги, то ты никогда не был в Риапано. Наши магистры по сравнению с теми, кто главенствует здесь, все равно, что мальки против акул. Я знаю лишь то, что мне положено знать, и не более того.

— Значит, разберемся с этим по ходу дела. Признаться честно, из всех возможных заданий магистров это мне кажется наименее сложным.

— Смотря как пойдет, — скривила она губы — В Риапано нельзя ни за что поручиться заранее.