Маша и Тёмный властелин  - Анна Гаврилова Страница 69

– Может, за неё ещё и премию дадут? – предположила робко. – Нобелевскую или Пулитцеровскую.

– Угу, – послышался ещё один голос, какой-то совсем уж ехидный. – Догонят и ещё раз дадут. А сверху, для коллекции, добавят «Золотой Роскон».

Я открыла глаза и заозиралась в поисках обладательницы этого, шестого голоса, но никого не было.

– А… – снова начала я.

Спросить хотелось о многом: последняя ли это часть, что ждёт нас с Волковым, хорошо ли я получилась, и далее по длинному списку. И я уже открыла рот, чтобы начать любопытствовать, как вокруг талии обвилась чужая рука, и меня выдернули обратно в тоннель.

Блин! Вот чего я не отошла подальше от этой завесы?

– Брехунько, – раздраженно зашептал в ухо расколдовавшийся Алекс. – Ты чего творишь? Совсем страх потеряла?

– Саша, ты даже не представляешь! – тоже шепотом, только восторженным, ответила я.

Только вот гадость – Волков «представлять» и не собирался. Просто подхватил на руки и снова потащил прочь от завесы. Туда, дальше, через тоннель.

– Саш, – воскликнула я. – Ну подожди!

Не подождал. Более того…

– Машунь, давай сначала вернёмся домой, а потом…

– Потом будет поздно!

– Конечно-конечно.

Я не выдержала и начала сопротивляться, требуя:

– Пусти! Ну, пусти!

Не пустил. Просто тащил дальше, как тогда, во дворце, после вторжения тёмной армии. И я сперва возмутилась, а потом подумала – а ну и фиг с ним! Пусть живёт и не знает ничего!

Не знает, что мы правда были в фэнтези, а он вообще-то герой, и за него, наверное, даже кто-то из читателей болел и, может быть, считал симпатичным. А кто-то – и такие точно должны быть! – возмущался его мужланству и полному отсутствию манер.

– Брехунько, не пыхти, – влез в мои размышления Волков. – Я просто не хочу, чтобы ты снова всё испортила.

Кто испортила? Я испортила? Да он вообще офигел!

Я засопела громче прежнего, но идейный противник не извинился. Молча дотащил до центральной «норы» и завертелся, выискивая обещанное. В смысле – выискивая портал.

Только портала не было, вместо него – ещё один «свет в конце тоннеля», к которому Алекс и направился. В этот раз до завесы шли дольше, а когда преодолели эту зыбкую преграду, я шумно втянула воздух. Как там бета-ридерша сказала? Маша поймёт?

Ага. Маша поняла.

Посреди ещё одной уютной то ли норы, то ли пещеры лежал большой, абсолютно круглый камень, похожий на чёрный оникс… Вдавленные отпечатки ладоней на нём тоже имелись, причём в количестве двух штук, и одна была побольше второй.

Вот теперь меня изволили поставить на ноги и поинтересовались:

– Маша, тебе знаком этот предмет?

– Такие камни были в Степи, в данжеоне, где я… хм… немного погуляла.

– Понятно.

– С помощью камней я получала новые умения и переходила на следующий уровень.

– Ясно, – отозвался Волков без всяких эмоций. – Нам ладони прикладывать?

Я кивнула, а Алекс одарил долгим взглядом и мимолётно улыбнулся. Спросил:

– Ну что, Брехунько, идём?

Снова кивнула. Стараясь не думать о том, что произойдёт дальше, первой направилась к камню. Застыла, дожидаясь Алекса, а когда тот приблизился, сказала:

– Руки прикладываем одновременно. На счёт три. Раз, два…

– Подожди, – перебили меня.

Перестала считать, повернула голову, и в следующий миг меня привлекли к себе, чтобы одарить прощальным поцелуем. А когда отпустили, прозвучало уверенное:

– Всё. Теперь считай.

Я… ну, разумеется, посчитала. Потом вложила ладонь в выемку и почувствовала, как приближается обморок. Ещё несколько стремительно промелькнувших секунд, и всё, мой разум поглотила тьма.

* * *

Проснулась я… Да так же, как и раньше. Лёжа на кровати, одетая в привычную футболку с невыводимым пятном и поношенные джинсы, которые, как мне думалось, безвозвратно поглотил последний мир.

Только книги, над которой задремала перед перемещением в Степь, не было – она валялась возле большого мусорного пакета, в который начала складывать коллекцию романтического фэнтези, прежде чем меня забросило в мир к Алексу.

А ещё не было боли внизу живота и кольца, которое подарил властелин.

Я не меркантильная. Честно! По крайней мере, в реальной жизни. Но от отсутствия этого колечка стало так плохо, что даже слёзы потекли.

Или дело не в кольце? Или причина в понимании – теперь точно всё, наша сказка закончилась. Мы с Алексом разлетелись в разные стороны, и… его, возможно, вообще не существует. А если и существует, то он не здесь, не со мной.

Слёзы, которые секунду назад катились медленно, полились потоком. Заодно появилась совсем не романтичная необходимость высморкаться – нос сразу оказался забит. Пока я возилась с пачкой бумажных платков, лежавшей на прикроватной тумбочке, в комнату заглянула мама и…

– Маша! – воскликнула она изумлённо. – Что случилось?!

Я замотала головой, показывая, что всё в порядке, но кто поверит рыдающей девушке?

– Машенька! Хорошая моя!

Мама проскользнула в комнату и, приблизившись, присела рядом. Ласково погладила по руке, а когда я попыталась сесть, доказывая, что всё действительно в порядке, крепко обняла.

В общем, пришлось сбежать – просто когда тебя жалеют, успокоиться ещё труднее. Я спряталась в ванной, а минут через пятнадцать вышла почти человеком – умытая, причёсанная и уже без соплей.

– Машка, ты чего? – ставя бровки домиком, протянула сестра. Да, о моей истерике стало известно всем домашним.

– Так. Фигня. Уже не плачу. – Я шмыгнула носом.

Папа, который тоже вышел в коридор, подарил сочувствующий взгляд, в котором читалось: не реви, всё пройдёт.

Я кивнула, с усилием растянула губы в бодрой улыбке и отправилась на кухню – есть хотелось зверски.

– Маш, ты точно не заболела? – спросила протопавшая вслед за мной сестра. – Спишь весь день, теперь рыдаешь. Может, у тебя температура?

– Гормоны у меня, – соврала хмуро. – ПМС.

Лишь теперь обратила внимание на тот факт, что за окном почти темно, и даже попробовала сориентироваться в родной реальности:

– Завтра у нас какой день недели?

– Понедельник, – ответила сестра.

Она сказала, а я поняла, что всё-таки заболела. В смысле на работу не пойду. Просто не смогу. Мне нужно время, чтобы мозг встал на место и… чтобы понять, как теперь жить.

– Машунь, какая же ты у нас красавица, – сказала входящая на кухню мама.