Попробуй ее сжечь! - Надежда Первухина Страница 69

Полилась мелодия, простенькая, незатейливая, но от этой мелодии щемило сердце. И вдруг Юля ахнула – к Даниле на импровизированную сцену поднимались крысы. Они становились на задние лапки, нюхали воздух острыми носиками, а потом вдруг принимались вертеться вокруг своей оси. Данила заиграл веселее – крысы заплясали что-то вроде канкана, выстроившись в ряд.

Юля захлопала в ладоши. Данила опустил флейту, как-то по-особому свистнул крысам, и те разбежались.

– Садись рядом, – указала Юля на скамейку. – Что ты на сцене забыл? Хотя, конечно, таланта тебе не занимать… Чушь я какую-то говорю… Данила!

– Что? – Данила сел рядом.

– Я улетаю в Толедо. – Юля опустила голову.

– Я знаю, – спокойно сказал Данила. – Но ты вернешься. Это я тоже знаю. Тебя будут ждать Анна Николаевна, все наши и… И я. Я не смогу без тебя, Юлька.

И они стали целоваться среди пламени алых свечей. Впрочем, это продолжалось недолго. Наших героев нашел не кто иной, как Сидор Акашкин.

– Хочу взять у вас интервью, – пристал въедливый репортер. – Как вам нравится праздник?

– Мы его еще толком не почувствовали.

– Аха-ха! – захохотал Акашкин. – Это потому, что кульминация назначена на полночь! А до полуночи осталось всего ничего…

– Акашкин, – сурово сказал Данила. – Шел бы ты, а?

– Я-то уйду, – многозначительно обронил Акашкин. – Но вы, девушка, должны знать: сны сбываются.

И Акашкин ушел, растворился в ночи, будто его и не было вовсе.

– Не обращай на него внимания, – сказал Данила и привлек Юлю к себе, но тут в небе вспыхнул первый фейерверк.

Это был удивительный фейерверк – его лучистые звездочки так и остались в небе, не исчезая.

– Как это получилось? – зачарованно спросила Юля.

– А, это… Это Баба Зина придумала. Она у нас ведьма с химико-термическим уклоном. Она уже давно придумала такой вот негаснущий фейерверк.

– Красиво…

– Красиво. Юль, ты будешь по мне скучать?

– Еще бы, – прошептала Юля. – Но ведь ты сам сказал, что я скоро вернусь.

– Да. Ты смотри там, в Толедо, не переучись. А то превратишься в такую заумную ведьму, что просто беда. И тогда придется тебя сжечь, чтоб другим неповадно было становиться ведьмами.

– Попробуй только! – погрозила Юля кулаком. – Жечь ведьм – это негуманно.

Тут из рупора донеслись поздравительные речи мэра. Мэр говорила долго, перечисляла заслуги города Щедрого и его жителей, а долгая речь всегда скучна. И вот уже кто-то зашумел: «К котлу, к котлу!»

– К какому котлу? – спросила Юля у Данилы.

– К ведьмовскому. Скоро будет полночь. И ведьмы пустятся в пляс вокруг своего котла. Это же шабаш.

О Ламмас, Праздник Урожая, праздник сжатых нив!

Ты прекрасен, и нет равных тебе!

О Ламмас, твои ведьмы кружатся в танце,

прославляющем плодородие матери-земли!

О Ламмас, твои ведьмы призывают добрых духов

сойти к людям и избавить их от бед!

О Ламмас, шабаш шабашей!..

…Когда пробило полночь, в воздух взметнулись и застыли в ночном небе десятки фейерверков. А Юля, схватив за руку Данилу, устремилась туда, куда спешили все ведьмы, да и прочие жители города Щедрого.

Посреди вытоптанной поляны стоял большой позолоченный котел. Под ним весело полыхал огонь, и в котле что-то варилось, булькало, щелкало. Каждая из ведьм подходила к котлу и бросала в него щепотку какого-то порошка, при этом что-то приговаривая.

– Что они делают? – удивилась Юля.

Тут рядом с нею оказалась Анна Николаевна. Она и объяснила Юле, что каждая ведьма бросает в котел любимую чародейную траву и при этом шепчет пожелание счастья и удачи городу и всему миру.

– Никто не желает мира так, как ведьмы, – добавила Анна Николаевна. – Что ж, Юля, иди к котлу. Прошепчи и ты свое пожелание.

Юля сорвала листок подорожника и подошла к кипящему котлу. Бросила листок в его раскаленное чрево и прошептала…

А что прошептала великая ведьма Юля Ветрова, мы, дорогой читатель, не знаем. Мы же не Сидор Акашкин, чтобы подслушивать!

Из котла вырвалось разноцветное облако пара.

– Принято, принято! – закричали все ведьмы. – Давайте танец!

И ведьмы пустились в пляс, держа друг друга за руки. И так в этом танце они взлетали к небесам и опускались на землю. В этом танце они творили чудеса, и все жаждущие чудес смогли наконец утолить свою жажду…

И это был лучший Праздник Урожая на свете.

А через пару дней после Ночи города Юля и Марья Белинская попрощались с Анной Николаевной Гюллинг, байкерами и вообще с городом Щедрым. Юлю ждал Дворец Ремесла, ждало высшее ведьмовство и красоты Толедо…

Но она твердо знала, что вернется.

Ведь настоящие ведьмы всегда возвращаются.

…Ах, вот этой красивой картиной и закончить бы роман о юной ведьме Юлии Ветровой. Мол, жила она долго и счастливо, выучилась в Толедо, вышла замуж за Данилу и нарожала волшебных детей. Да. Да.

Но Голос Автора, с прискорбием заметим, не волен распоряжаться судьбой героев. И Голосу Автора приходится следовать за прихотливыми извивами сюжета, даже если эти самые извивы ведут вовсе не к хэппи-энду.

А дело было так. Никуда после Ночи города Юля не уехала. Потому что не смогла. Потому что Ночь города оказалась для нее последней ночью в жизни.

…Когда все ведьмы, в том числе Юля и Анна Николаевна, отплясали свое вокруг котла, в шумный их круг вдруг затесался Сидор Акашкин.

– Отлично, замечательно! – возопил треклятый журналист. – А теперь – главное событие праздника! Традиционный костер для ведьмы!

Все остановились, запереговаривались. Словосочетание «костер для ведьмы» воспринято было несколько нервно.

– Не останавливайтесь, спешите видеть! – вопиял Акашкин. – Идите все за мной!

Какая-то всё-таки имелась у журналиста харизма – толпа ведьм и друзей ведьм и в самом деле устремилась за Акашкиным.

А он привел их к помосту, высокому деревянному помосту, на котором рядами лежали свежеотесанные поленья, среди которых змеились какие-то бесчисленные провода.

– Вот он! – воскликнул торжественно Акашкин. – Главная и забытая традиция всех шабашей. Костер, на котором должна сгореть лучшая ведьма, чтобы обеспечить благополучие всем остальным ведьмам! Ну что, разве вы не помните такую традицию?!

– Помнить-то помним, – пробормотала Анна Николаевна. – Да только не придерживается ее никто!

– А мы, щедровцы, придерживаемся! – разулыбался Акашкин. – Потому и разложили такой костер. Ну, кто из вас, дорогие ведьмы, рискнет на него взойти? Кто считает себя самой лучшей по части колдовства?