Песец библиотечный, подвид кровожадный - Елена Кароль Страница 68

– Ты чудо. – Я млела не только от ласк, но и от уступчивости жениха, который без уговоров был готов приобрести все, что радовало меня как женщину.

Все-таки так приятно знать, что выполнят любое твое желание!

– А церемония?

– А что с ней? – Моя рубашка как-то незаметно расстегнулась окончательно и была снята с тела.

– Желательно провести ее в полдень первого дня весны.

– Проведем. – Губы демона вновь перешли на шею, найдя на ней тот самый участок, от поцелуев которого я буквально плавилась и теряла рассудок.

Мысли путались, в голове сам собой образовывался розовый туман блаженства, а желание вспыхивало с такой силой, что я была готова…

Нет, не готова. На «это» я еще не готова. И вряд ли когда-нибудь вообще буду готова, хотя Азарин уже пару раз намекал, что двое мужчин могут заниматься не только оральными ласками. Брр!

– А как насчет гостей?

– Учащихся и преподавателей академии тебе хватит?

Я рассмеялась против воли и тут же кивнула. Праматерь всегда любила пышные празднества, и это было идеальным решением.

– А жрец?

– Какого бога?

– Лучше Светлой, она к нам лояльнее.

– Как скажешь…

И снова поцелуи, и снова ласки. Да такие, от которых подкашиваются ноги и судорожно сжимаются пальцы, оставляя на коже демона тоненькие полумесяцы от впившихся ногтей. Но, как и вчера, и позавчера, и пару дней до этого наши страстные поцелуи закончились не физическим, а энергетическим проникновением и обоюдным оргазмом, от которого перед глазами затанцевали звезды, а в душе бушевал космос.

И не только.

Да, кажется, это все-таки любовь… Но, может, я ошибаюсь?

А изнутри тут же пришел ответ. Нет, Мика, это не ошибка. Это свершившийся факт.

Мужчина, принадлежащий абсолютно иной расе, вдруг стал нам настолько близким и родным, настолько понимающим и отзывчивым, терпеливым и заботливым, что отпали последние сомнения – он нам подходит, и на него можно положиться. Не только сегодня. Но и завтра, и послезавтра… И всю оставшуюся жизнь.

– Рин… – Я полулежала на демоне, отходя от вспышки страсти и лениво гладя Азарина по плечу. – Мы тут подумали… Я тут подумала. Я уверена. Теперь точно уверена.

– Мм? – Азарин погладил меня по спине, предлагая не тянуть, а договорить.

– Я тебя люблю. – Я прошептала эти три самых сокровенных слова жениху на ухо и не увидела, но почувствовала, как по его губам расползлась довольная улыбка. Не удержалась и добавила: – Сильно-сильно. Ты самый лучший.

Азарин шумно вдохнул, протяжно выдохнул и сжал меня так, что, кажется, затрещали ребра.

– Лиска-подлизка! Теперь точно никуда не отпущу, со мной будешь жить!

– О нет! – Я бурно запротестовала и попыталась выбраться из крепчайшего захвата, а демон рассмеялся. – Не смешно! Мы уже обсуждали этот момент, это противоестественно!

– Ну да, ну да… А сводить меня с ума своим присутствием и недоступностью – это не противоестественно?

– Поклеп! Я доступна! – выпалила и тут же покраснела под снисходительным взглядом инкуба, намекающим на «то самое». – А то, что хочешь ты, как раз противоестественно. Я и так… глобально пересмотрела свои моральные рамки.

– За что я тебе безмерно благодарен. – Меня страстно поцеловали, а затем с удрученным вздохом выпустили и признались: – Но как будто ты сама не знаешь: чем больше доступно, тем больше хочется. Так что давай, хватит уже вводить меня в искушение, дуй к себе.

Я аж опешила от такого резкого перехода.

– Ты меня выгоняешь?

– Я предоставляю тебе шанс избежать моей страсти, которая от плотного двухдневного общения стала лишь сильнее.

Ох, мамочка моя серебрянохвостая! А так бывает?

Я еще недоверчиво моргала, а Рин уже открывал портал, ведущий в мою комнату в общежитии.

– Снежинка! У тебя пять секунд на принятие решения. Или остаешься?

– Мм…

Я хотела. Очень хотела никуда не уходить! Но видела, что в глубине глаз инкуба действительно тлел тот самый голод, который можно было удовлетворить лишь настоящим сексом.

Бездна!

– Спокойной ночи, любимый. – Я подхватила свою рубашку и, рывком поцеловав Азарина, рванула в безопасность, без труда расслышав за спиной протяжный жалобный стон.

Бедненький…

И рада бы сказать иное, но к таким экспериментам я действительно еще не готова.

– Вернулся, и года не прошло, – недовольно проворчала Клара, как только за моей спиной закрылась воронка портала. – Ты вообще соображаешь, что так и до определенного рода слухов недалеко?

– Угу… – Я дошла до кровати, расстроенно на нее рухнула. – Соображаю. Но плохо. И не рядом с ним.

– Я заметила.

– Злюка.

– Я голос твоего отказавшего разума, – высокомерно парировала пернатая зазнайка и наставила на меня лапу. – Между прочим, завтра зачет. Готов?

– Всегда готов.

Напоминание было своевременным, так что, взяв себя в руки, я занялась текущими делами: зубрежкой и подготовкой к учебным будням. А любовь… А для любви у нас вся жизнь впереди, еще успеем.

Последняя экзаменационная неделя закончилась в четверг сдачей экзамена по языкознанию и, естественно, оценкой «отлично». Из нашей группы несдавших не было, так что парни на радостях запланировали празднование этого великого события в городской таверне, где обычно собирались по таким значимым поводам, как дни рождения и завершение сессий.

Обсуждение похода в кабак происходило за обедом, и Фарух неожиданно поднял руку, призывая окружающих к тишине. Требовательно посмотрел на меня, немного недовольно пожевал губами, почесал затылок, отчего я сразу напряглась, а затем тихо пробормотал:

– Микаэль, мы тут это… В общем, слухи интересные ходят. Может, слышал?

– Мм… – Я немного озадаченно переглянулась с Кларой, которая тоже настороженно нахохлилась, и уклончиво ответила: – Слухов много ходит. Ты о каком конкретно?

– Ай, что тянуть! – Взмахнув рукой, словно обрубая концы, орк указал пальцем на меня. – Мика, ты баба?

В оглушающей тишине, наступившей за нашим столом, кто-то очень громко икнул.

И это была не я.

В отличие от напряженных ведьмаков, отслеживающих каждый мой вздох, мы с Кларой натянуто улыбнулись, причем синхронно, затем удрученно вздохнули, переглянулись…

И кивнули.

Кто-то очень громко икнул снова.

На орка было грустно смотреть – огромный широкоплечий бугай посерел, лицо вытянулось, жалобно заморгал, а затем недоверчиво прошептал: