Сага о Торане - Сергей Якимов Страница 68

Огонь и смерть царствовали в городе. Дома на окраине пылали, словно гигантские костры, земля вокруг них дымилась, а на ней лежали мертвые тела. Рыбаки остановились, боясь поверить в то, что видели их глаза. Торан же продолжал бежать, прикрывая лицо от нестерпимого жара.

Перед ним, будто из огня, выросла худощавая фигура в черной тоге с окровавленной саблей в руках. С рычанием разъяренного зверя набросился Торан на нее и покончил с монахом одинм ударом меча. Огляделся, сверкая глазами, в поисках врага, но улица была пуста. Тогда вернулся немного назад и увидел, что рыбаки сражаются с большой группой монахов и теснят ее, ибо ярость их и жажда мести за сожженный и разоренный город, за убитых горожан была беспредельна. Торан уже поднял меч и хотел атаковать монахов со спины, но потом передумал и побежал вниз по улице к центру города, где еще возможно мог помочь горожанам.

Рев пламени остался позади, он бежал по широкой улице, вглядываясь в боковые переулки. Город вокруг словно вымер, ни в одном доме не горел свет, и похоже монахи не побывали на этой улице.

Тут из узкого бокового переулка донесся пронзительный женский крик, и Торан, не раздумывая, ринулся туда. Два монаха волокли кричащую и пытавшуюся вырваться женщину и, потеряв бдительность, подпустили к себе Торана на расстояние удара.

Однако в последний момент тот споткнулся в темноту о лежащее на земле тело, и меч его лишь царапнул плечо правого монаха.

Тот вскрикнул и схватился за рану. Левый монах развернулся и тут же атаковал Торана, но был недостаточно расторопен, и меч Торана, в который раз за эту ночь, отправил обратно на тот свет еще одного мертвеца.

Оставшийся монах бросился было наутек, но Торан в два прыжка настиг его и повалил на землю. Капюшон слетел с головы того, обнажив перекошенное от страха и боли жирное красное лицо.

– Да ты не мертвец! – вырвалось у Торана, и он разорвал тогу у того на груди.

В свете одинокого фонаря блеснули звенья кольчуги, но не успел Торан и раскрыть рта, как женщина стремительной тенью метнулась к лежащему и всадила ему кинжал прямо в шею.

– Поспешила ты, – сокрушенно покачал головой Торан, глядя в глаза монаха, которые уже оставила жизнь, – я бы хотел послушать, что он скажет.

Женщина, не слыша его, вернулась в переулок и, упав на колени перед лежащим телом, о которое Торан споткнулся, тихо зарыдала.

Торан оставил ее и двинулся дальше к центру.

До этих районов монахи не дошли во время первого сражения, но сейчас досталось и им. Окна во многих домах были выбиты, двери превращены в щепки, а некогда живые и ни в чем неповинные люди – в мертвецов, лежащих прямо на улицах. Были среди них и женщины, и дети, и оставшиеся в городе раненные рыбаки.

Несколько черных монахов лежало на мостовой, но было их намного меньше, чем горожан.

Выискивая глазами врага, спустился Торан до самого порта и притаился в темном дворе какой-то таверны, среди ящиков и мешков, пропахших рыбой и морем. Оставаясь незамеченным, видел он весь порт.

На пирсе, над самой водой, из бревен и досок на скорую руку был возведен алтарь, покрытый черным бархатом. Свет множества факелов освещал трех молодых девушек, недвижно лежащих на нем. Рядом с алтарем стоял монах, но не в тоге, а в сутане из черного шелка, перехваченной позолоченным поясом.

Возле него увидел Торан седовласого человека, в котором сразу же узнал колдуна Шима. Четыре могучих воина в серебряных доспехах окружали их. Словно идолы, недвижно стояли они, скрестив ладони в металлических перчатках на рукоятках двуручных мечей. На каждой улице, что вела к порту, стояла группа монахов, защищая его от нападения. Чуть левее суетились другие монахи, грузя что-то на две свои галеры. Приглядевшись, увидел Торан, что грузят они тела мертвых рыбаков. Вот так пополнялись ряды черных монахов.

Заскрипев зубами, огляделся Торан вокруг и уже хотел подобраться к этим галерам, когда увидел, что монах в сутане скинул с себя капюшон. Торан впился глазами в его лицо и даже с расстояния в сто шагов узнал в нем Тхара.

Дым от пожарищ рассеялся над портом, открыв звездное небо и луну на нем. Тхар вознес к ней руки, медленно опустив их, сложил на груди и склонил голову. Минуту ничего не происходило, а потом вдруг задрожало пламя факелов, расставленных вокруг алтаря, заметалось, словно в страхе, отбрасывая на тела девушек скачущие тени – и в миг исчезло. Один за другим погасли факела, но темнота не накрыла алтарь, луна как-будто специально освещала его ровным мертвенно-бледным светом. Но и свет этот вскоре задрожал, как мираж в пустыне, и, казалось, что дрожит земля.