Грозный. Пес, который искал человека - Кирилл Юрченко Страница 68

Когда дыхание девушки вновь стало мерным и спокойным, Грозный лежал с открытыми глазами и, водя ушами, всматривался в очертания предметов перед собой. Казалось, кто-то прячется в доме. Но это было что-то неосязаемое, недоступное для обычного зрения, что-то находящееся за гранью видимого пространства.

Так прошло довольно много времени. Он то погружался в дрему, то просыпался от слабых пульсирующих толчков, возникающих в голове на грани сна и яви, именно в тот момент, когда терялся контакт с реальностью. Грозный вздрагивал и тихонько ворчал. Ему не нравилось его состояние. Но еще больше не нравилось ощущать чужое присутствие, и не понимать – где, что, почему?

Меж тем, сама ночь своей тишиной помогала ему. И, в особенности, всходящая луна, свет которой словно ударял в задернутые шторы и стекал вниз, оставляя на полу тонкий след. Луна принесла с собой особую энергию, помогая волнообразным пульсациям, к которым Грозный уже давно привык, стать его естественным продолжением, настроиться на нужный ритм, так, чтобы все вокруг неожиданно преобразилось.

Пространство гостиной наполнилось призрачным светом, отчего казалось, что и сам дом стал будто прозрачным: хотя Грозный продолжал видеть стены, пол, потолок и все предметы вокруг, он мог заглянуть сквозь них. Что-то вновь привлекло внимание и заставило посмотреть вверх. Над ним виднелась странная тень, отдаленно напоминающая человеческую фигуру. Грозному стало интересно, и он долго изучал эту тень, улавливая ее едва заметную дрожь. Он не задумывался над тем, что тень догадывается о его существовании – это знание пришло к нему само собой.

Она прекрасно знает, кто он такой и как попал сюда. И эта тень зовет его к себе, а он не приходит. Вот почему она так взволнована. До сих пор он не мог ее видеть, пока стены и потолок оставались непроницаемыми для его взгляда, зато замечал теперь и, благодаря пульсациям в голове, обострившим его восприятие, кажется, даже слышал исходящий от нее звук, неразборчивый, похожий на шепот.

Грозный поднялся и приблизился к выходу из комнаты. В нерешительности посмотрел на лестницу, возможно, еще не веря тому, что она может привести его к тени.

Сзади раздался легкий стон. Пес обернулся и посмотрел на Веру. Спящая девушка показалась ему наполненной теплым светом, ярким и отливающим лучиками огня, очень похожими на те, которыми сверкали бокалы, когда девушка и старик ужинали возле зажженного камина.

Он посмотрел немного в сторону и заметил в соседней комнате еще два таких же силуэта лучистого тепла, только приглушенные стенной перегородкой – один большой, другой совсем крохотный. Догадался, что это хозяин дома и его собака.

Тень наверху была другой. Если приглядеться, от нее тоже исходил свет, но холодный, чуть серебристый и совсем слабый, как будто ей недоставало тепла, чтобы самой озариться таким же сиянием, каким сверкали Вера и хозяин дома.

Теперь Грозного манило к тени, находящейся наверху. Ему было интересно, а страха пес не ощущал. Он прошел сквозь бамбуковую занавесь, совершенно не замечая ее. Легкой поступью взбежал по лестнице и остановился перед дверью, сквозь которую тень была видна более четко. Он на время замер перед дверью и не шевелился. Проникался царящими вокруг звуками, вибрациями энергий, вбирал в себя запахи. Особенно сильным был аромат, напоминавший ему о грозе, о его имени, о человеке.

Пристально всматриваясь, он изучал тень, иногда опуская взгляд, чтобы отыскать внизу светящиеся контуры девушки и старика. Он понимал, что за дверью тоже находится человек, но эта видимая разница между теми, кто спал внизу и тем, кто находился в комнате напротив, казалась Грозному странной. За день он неоднократно слышал, как кто-то кричал. Теперь он знал, что за дверью находится та женщина, о которой говорили Вера и хозяин, называвший свою больную жену Лизой.

Тень продолжала звать его к себе. Но как войти в запертую комнату, Грозный не знал. Он поскребся в дверь, осторожно, так, чтобы не разбудить людей внизу. Мешала задвижка, и он увидел это препятствие. Тогда Грозный приподнялся на задних лапах, схватился за ползунок зубами, сдвинул его с места. Этого оказалось недостаточно, пришлось попытаться еще раз, и еще, пока щеколда не открылась. Теперь нужно было как-то суметь открыть дверь, которая все еще не давала пройти. Для этого ему пришлось подсунуть под нее лапу и потянуть на себя, что удалось тоже не с первой попытки.

Дверь наконец со скрипом отъехала в сторону, и Грозный смог более четко разглядеть тень – она оказалась слегка серебристой и заметно дрожала: от его близкого присутствия и словно в предвкушении неизбежного контакта, к которому с такой жаждой стремилась.

В голове Грозного сверкнуло воспоминание: он вновь увидел перед собой того странного шатающегося человека, который первым повстречался ему на пути. Вспомнил, как разглядел в нем болезненную черноту, такую же, какую заметил когда-то у Андрея и сумел прогнать. Грозный мог бы помочь тому человеку в степи, но остервенелые собаки даже не позволили приблизиться. Теперь же ничто не мешало Грозному войти в комнату и подойти к немощной женщине, которая полулежа откинулась на высоких подушках. Потухшая тень ее содержала в себе болезнь, она же, вероятно, и давила собой тот свет, который должен был исходить от женщины.

Одна нога ее была привязана к кровати. Грозный заметил это, и ему стало неприятно, как будто его самого приковали к этому месту. Еще он увидел, что на самом деле тень и тело человека не составляют единое целое. Тень как будто находится снаружи. Она пытается заставить тело слушаться, ворочает контурами своего силуэта, отдаленно напоминающими руки и ноги, но ничего не выходит. Он ощущал ее дикое стремление овладеть телом, и в то же время страх остаться в таком состоянии навсегда.

Грозный вдруг понял, что он твердо знает, как нужно поступить. Многое прояснилось в его сознании, как будто щенок внезапно, в одну секунду, овладел тайной своих предков. Тайна эта была доступна только во времена незапамятные, когда человек и собака делили на двоих одну одинаково неуютно устроенную жизнь. Постепенно знание угасло, потому что оно не требовалось человеку, начинавшему новую жизнь, но и собаки забыли о нем за ненадобностью. И все же оно где-то жило, быть может, в крови или в окружающем пространстве, только надо было суметь прислушаться к нему. И благодаря своим пульсациям Грозный это сделал.

Он знал теперь, что тень должна перестать бояться и дрожать, что она обязана полностью войти в его подчинение. Он мысленно позвал ее и ощутил, что тень понимает его.

Грозный чувствовал, что тень голодна, ей не хватает тепла и света, и как ей безгранично, до ужаса, хочется стать такой же сияющей фигурой, как те, что виднелись в нижних комнатах. Но между нею, этой окутанной чернотой серебристой субстанцией, представлявшей сейчас собой человеческую душу-тень, и той оболочкой с руками и ногами, которая на самом деле являлась для нее придатком, исчезло что-то очень важное, – тонкая, но все определяющая связь. Какими-то неведомыми путами душа все еще была привязана к телу, не могла спокойно избавиться от него и уйти в другой, невидимый, мир. Но и не могла занять свое место, чтобы целиком овладеть телом и вернуться к прежнему состоянию. От того и терзалась – мучительно, невыразимо, пытаясь передать в шепоте силу своих страданий.