Женское оружие - Елена Кузнецова Страница 68

— Не-е-е, — помотал Роська головой, — нешто я не знаю: банник — мужик с черной бородой, вонючий, а банница — баба голая, а тут… — он поежился, — и не поймешь что… Огромное, слюни на пузо необъятное стекают, чавкает, рыгает утробно… Истинно говорю — грех чревоугодия!

— Веселый он какой-то, грех твой, — улыбнулась Аринка. — Слышишь, девки как хохочут?

Смущенный Роська с сомнением посмотрел на баню и прислушался к громкому заливистому смеху. Вид у него при этом стал совершенно растерянный и несчастный.

— Ладно, иди ищи своего Ворона, — сжалилась над отроком Анна. — А мы посмотрим, что там за грех.

Подгоняемые любопытством, женщины застали в предбаннике веселье в самом разгаре. Девки хохотали от души, несмотря на то что одежда валялась на полу в жалком виде, а большая часть снадобий, заготовленных накануне, оказалась безнадежно погибшей. Зато эту потерю им вполне возместило зрелище Млавы, запутавшейся распущенными волосами в чем-то под лавкой. Места там было немного, но толстуха с перепугу умудрилась втиснуться туда почти целиком — наружу торчал только необъятный голый зад. К тому же она, пытаясь высвободиться, дергалась в разные стороны и неуклюже елозила пузом и коленями на размазанных по полу мазях, вернее, их остатках, и черепках от разбитых горшков.

— Это что такое?! — рявкнула Анна на развеселившихся полуодетых девиц. Те разом притихли, вскинулись и уже привычно попытались принять положение «смирно», но Анна только махнула рукой. — Одевайтесь! — И брезгливо покосилась в сторону Млавы, невнятно замычавшей что-то из-под лавки. — Да-а, похоже, и правда Роська грех чревоугодия узрел.

Аринка с трудом удерживалась, чтобы не расхохотаться в голос, да и боярыня сердилась только для виду, вернее, старалась за напускной строгостью скрыть усмешку. Плава откровенно ухмылялась, сестренки хихикали, даже Ульяна посмеивалась, прикрыв рот ладонью.

Машка, кусая губы и давясь смехом, рассказала, как было дело.

Еще вчера терзаемая голодом Млава с тоской смотрела, как безжалостно переводятся такие вкусные сметана, молоко и мед. Да и прочие составные части мазей и растирок у нее отвращения отнюдь не вызывали. Видимо, мысль о пропадающей втуне еде не давала ей покоя и в бане, тем более что горшочки со всем этим добром стояли на виду. Были пусты или начаты лишь некоторые из них, и чувствовалось, что добра останется много: в запале, желая попробовать все предложенные Аринкой новые средства, девки накануне приготовили больше потребного, боярыня даже предупредила, что в другой раз такого не допустит. Вот этого-то зрелища несчастная Млава уже совсем вынести не могла — еда, такая вкусная и недоступная, непременно должна была пропасть или пойти на корм скоту. И она не выдержала.

Рассудив, что никто не будет считать использованные горшки, она, наспех помывшись, выскочила в предбанник раньше всех и, даже не накинув рубаху, пока ее не застали на месте преступления и не отобрали пищу, стала есть из ближайшего горшка, хватая вязкую сладковатую массу прямо руками, отправляя ее целыми горстями в рот, не замечая, что полужидкая зеленоватая смесь стекает ей на грудь и живот, и давясь, совершенно как Ворон несколько дней назад.

Остальные девки вот-вот должны были выйти из мыльни, да и Анна с прочими женщинами могла появиться в любой миг, и Млава ужасно торопилась, но, не в силах оторваться от еды, забыла про осторожность и не услышала, как открывается дверь. Проникновение в предбанник Ворона тоже благополучно ускользнуло от ее внимания, а вот невольно ойкнувший от неожиданности несчастный Роська, не опознавший ее в полутьме и принявший за неведомое чудище, поразил до глубины души. Млава уронила горшок и с воем заметалась по тесному предбаннику, попутно смахнув на пол еще несколько плошек, оставленную подругами одежду и почти потеряв всякое соображение от страха. Как потом выяснилось, ей на ум прежде всего пришел банник: Роську она, так же как и он ее, просто не разглядела, против света-то. Лишившись от обуявшего ее ужаса последних остатков разума — всем известно, что может сделать рассердившаяся банная нечисть, — она и попыталась в панике забиться под лавку.

Несмотря на строжайший наказ Анны никому сие не рассказывать, уже к вечеру вся крепость была извещена о случившемся в красочных подробностях, одна живописней другой. Девки, естественно, не удержались и поведали банную историю кому могли, разумеется, «по большому секрету». Позже выяснилось, что даже Стешка с Фенькой внесли тут свою лепту — рассказали братьям, так что и участие Роськи в этой истории не осталось тайной. Над незадачливой Млавой и хозяином Ворона потешались все. Даже подошедший вечером к девичьей Алексей, разогнавший перед этим назревающую драку между Роськой и тремя насмешниками, сплюнув в сердцах себе под ноги, сказал Анне:

— Вот же задурил поп мальчишке голову! Вместо голой девки ему уже грех мерещится, и добро бы хоть плотский, а то — чревоугодия! Хотя… — хмыкнул он, провожая глазами выскочившую из дверей и спешившую к нужнику Млаву (лишенная ужина и выпоротая разозленной ее дуростью и жадностью Анной, она, в довершение всех своих несчастий, еще и отчаянно маялась животом от поглощенных впопыхах смесей, которые для еды никак не предназначались), — тут и правда отличить трудно. Одно брюхо до колен, да пасть во всю морду… тьфу!

Старшему наставнику и в голову не пришло умерить голос, и, судя по тому, как при этих словах дернулась Млава, словно ожженная кнутом, расслышала она все великолепно.

Во время посиделок к Аринке подлетели встревоженные Анька с Машкой. Против обыкновения, сейчас сестрицы были заодно, отчего стали почти неотличимы.

— Арин! — зашептала Анька, подсунувшись к самому ее уху. — Мы матушке говорить не хотим, да и не знаем, где она… Тебе вот пока… Млава, кажись, сбежала… Она из нужника вышла, нас увидела, да как повернется, да как побежит куда-то, и с тех пор нет ее…

— Что, неужто так просто увидела и побежала? — с подозрением оглядела сестер Арина, уже догадываясь, почему боярышни пришли к ней, а не к матери.

— Ну не просто, — пряча глаза, призналась Машка, — пошутили мы над ней… Анька говорит, ты поможешь, ее назад приведешь.

— Ну-ка пошли! — Арина решительно увлекла сестер в сторону от толпы, с облегчением отметив, что Анны поблизости пока нет — боярыня и вечером иной раз покоя не знала. Впрочем, и Алексея не видно было, но то уж совсем не ее дело.

Девчонки указали Аринке, в какую сторону побежала Млава после их «шутки». Надо думать, сестрицы, да еще вдвоем, поддели и без того уже смятенную всеобщими насмешками толстуху весьма чувствительно, вот и стала эта шутка последней каплей. Что девка сбежит, Аринка не думала — у парома дежурили отроки, да и мост через крепостной ров в сторону посада охранялся — незамеченная не пройдет. А вот забиться куда-нибудь да реветь до одури вполне может. Ну и не дело было так уж ее терзать, хотя, по глубокому Аринкиному убеждению, устроить Млаве хорошую встряску вроде сегодняшней, давно стоило.

Недалекая и весьма ленивая девка искренне не замечала всеобщих насмешек и перекошенных ухмылками физиономий отроков. Да и Анютка рассказывала, что толстуха считает себя красавицей и не понимает, чем недовольна боярыня; еще порой с ними, боярышнями, себя равняла — перед куньевскими девками заносилась и нос задирала, вроде как они лесовички дикие, а она ратнинская. Отказ от сватовства не слишком ее удручал и расстраивал — уверена была, что это просто родня жениха с Лукой что-то не поделила — Аринка не стала вникать, что именно, да и не у Анютки же такое выспрашивать. Собственно, именно возмущение притязаниями Млавы на равенство с ними и объединило сестер против толстухи. В чем в чем, а тут они выступали заодно, и Млаву частенько на пару окорачивали, но впрок это ей не шло — судя по всему, уверена была, что сестры просто злятся и завидуют.