Избранная и беглец - Оливия Штерн Страница 68

И внезапно счастливо рассмеялась.

Они справятся с Лайоном.

Да и вообще вдвоем одолеют все неприятности, которые могут на них свалиться.

Даже не потому, что Оллин Делайн — император Рамелии, нет. Потому что между ними зародилось большое чувство, очень редкое, такое, какое бывает лишь раз в жизни.

Вздохнув, она потянула язычок молнии, расстегивая тунику. С тихим шелестом та сползла вниз, к ногам. Потом Айрис стянула брюки и оставила их также на полу. Осталась в нижнем белье, тонком, полупрозрачном. Была ли она привлекательной? Для аватара Оллина — безусловно. Но то ж звериная составляющая. А вот для человека Оллина? Нахмурившись и прикусив губу, она еще раз оглядела себя: худая, грудь маловата, ребра торчат. И бедра отнюдь не такие пышные, какие нравились мужу… бывшему мужу.

«Заодно и выясню». — Айрис избавилась и от белья.

А потом взяла со спинки стула шелковый халат, завернулась в него и решительно вышла из ванной.

Чрезвычайно тяжело переступить через все то, чему учили с детства. Скольких сил стоит просто постучать в закрытую дверь. Айрис поняла, что еще немного, и она позорно сбежит. Ее начало потряхивать от волнения. То, что она сейчас сделает, — совершенно немыслимо… Но необходимо. Она понятия не имела, что может случиться завтра или послезавтра. Они с Оллином ступали по очень тонкому и опасному льду. Играли в игру, правил которой не знали.

И Айрис нерешительно постучалась. Тук-тук.

Сердце замерло в ожидании. Последний шанс повернуться и уйти. Или же… а вдруг его нет? Вдруг чем-то занят у дяди?

…И чуть не задохнулась от смеси восторга и нежности, когда увидела Оллина.

Наверное, он только что лег. Взъерошенный, растерянный. В одних пижамных штанах из мягкого трикотажа. И такой восхитительный, плетение тугих мускулов, гладкая светлая кожа. Кажется, зеленые глаза светятся, как у кота.

— Айрис? — шепотом спросил Оллин, отступая вглубь комнаты и позволяя ей войти. — Что случилось?

— Случилось. — Она шагнула вперед, позволяя плотно притворить дверь.

Затем обернулась. Нервы натянуты до предела, только прикоснись — зазвенят.

Он внимательно смотрел на нее, ноздри нервно подрагивали.

— Тебя кто-то обидел?

— Нет.

Она неторопливо, хоть пальцы и дрожали, потянула узел на поясе, позволяя полам халата разойтись. Взгляд Оллина дрогнул, метнулся от ее лица вниз, к ногам — и снова вверх.

— Ты…

— Да. Я… Думаю, что я в самом деле теперь… твоя. Совсем твоя.

И улыбнулась через силу, хотя от волнения сводило челюсти. Что сейчас будет? У нее ведь… ничего такого… никогда.

Оллин подошел мягкой пружинящей походкой, и у Айрис даже кончики пальцев зазудели — так хотелось провести по его гладкой мускулистой груди. Сейчас он куда больше походил на хищника, чем в те минуты, когда выпускал наружу аватара и становился жемчужным и чешуйчатым драконом. Все же опасный мужчина, а ведь кажется таким спокойным и доброжелательным.

Она не стала себе отказывать в этой маленькой слабости. Почувствовала, как шелк медленно сполз с плеч, скользнул по спине, по ягодицам и упал на пол. И сделала шаг вперед, не отводя взгляда, глаза в глаза. Положила ладони на твердые словно камень плечи, повела вниз. В то же время его горячие руки легли на ее талию, притягивая к большому и сильному телу.

Но Айрис этого было мало. Склонившись и щекоча своим дыханием шею Оллину, она поцеловала его в ямку над ключицей, спустилась чуть ниже, прикусывая кожу. Она никогда раньше не позволяла себе такого. Но почему-то именно сейчас это казалось совершенно уместным и естественным. Само собой разумеющимся.

— Айрис, — хрипло шепнул он, — ты в самом деле этого хочешь?

— Да.

Вот так, просто и без затей.

— Боюсь, я не слишком хороший любовник. — Он уже поймал ее губы и выдохнул эти слова между поцелуями.

— Ты самый лучший любовник.

Она поняла, что дрожит. Жесткие ладони скользили по спине, под кожей разгорался самый настоящий пожар. Все же «пара» — не пустое слово… И, возможно, сейчас снова заработали умелые настройки Вирана Тала. Плевать. Айрис обняла Оллина за шею, притягивая к себе ближе. В ней стремительно разрасталось желание подарить ему все, что только может дать женщина, — всю мягкость, ласку и счастье.

— Пойдем на кровать, — прошептала Айрис, легонько подталкивая его к расстеленной постели.

Оллин внезапно резким движением подхватил ее на руки, и в следующее мгновение она утонула в мягкой перине. Еще через вздох Айрис оказалась надежно придавлена тяжелым мужским телом. Но нервное напряжение отпустило, дыхание сбилось окончательно. Она задыхалась в жарких, жадных поцелуях, и его руки снова были повсюду, даря наслаждение и желание чего-то большего.

— Олли-ин, — простонала она.

А потом обхватила его бедрами. И полетела с головой в обжигающе-сладкий дурман.

То, что было потом, казалось невероятным для нее, не испытанным прежде. Все мысли исчезли. Под кожей катался огонь, она растворялась в нем, одновременно возносясь все выше и выше — чтобы потом резко взлететь в разлетевшиеся осколками небеса и так же внезапно рухнуть в ласковую темноту, когда сердце все еще заходится в бешеном беге, а по всему телу мелкие капельки пота. И в голове приятная пустота, а под ладонями горячее сильное тело мужчины, с которым было так хорошо.

— …Почему ты плачешь? Я сделал тебе больно?

Айрис замотала головой. Нет, не больно. А может, и больно. Где-то глубоко в душе. То, что она только что испытала, было за гранью всего, что она знала прежде. Оллин молча обхватил ее рукой и подвинул ближе к себе, так, что его подбородок уперся ей в макушку.

— Тогда почему плачешь? Не понимаю…

И такая неуверенность в голосе, испуг… Айрис захотелось снова оплести его своим телом и никогда, никогда больше не отпускать.

— Со мной никогда такого прежде не было, — прошептала она. — И я не знала… Боги, Оллин, за что мне такое счастье? Что я такого сделала, что встретила тебя?

Он тихо вздохнул, успокаиваясь. Кажется, улыбнулся.

— У меня тоже… никогда ничего подобного не было, ты это знаешь. Спасибо тебе.

Айрис прижалась к нему. Теперь, когда тело успокаивалось, накатывала сладкая истома. Веки смыкались сами собой. И уже на границе дремы Айрис подумала, что теперь все правильно. Так и должно быть.

— Любимая, — услышала она шепот. — Моя. Навсегда.