Когда наступит вчера - Владимир Свержин Страница 68

– Я так себе меркую, – разнесся над поляной негромкий, но твердый голос последнего из нежданнодельцев, – что лучше мне туточки остаться.

Упрямая нотка, сквозившая в его словах, звучала непривычно, но как-то очень естественно для человека, стоящего рядом с нами.

– Чья школа! – Звучный бас Ратникова был полон неподдельной гордости.

Я резко повернул голову. Там, где еще минуту назад была ровная шеренга переметных храбрецов, стоял один насупленный угрюмый Вавила Несусветович.

– Ишь ты! – мотнул головой Кукуев сын. – Что-то я нынче с утра не к добру милостив. К чему бы это? Смерти ищешь, дядька?! Ну, это дело у нас не затягивается! А вот об удавке такого не скажешь. – Он громко рассмеялся собственной шутке, и вся стая, правильно истолковав сигнал вожака, разразилась гавкающим хохотом, улюлюканьем и свистом.

– Да уж лучше так, честным урядником на суку, чем у тебя, мразь подколодная, в холуях!

Лицо Кукуевича стало медленно наливаться кровью. Ни цвет лица, ни взгляд не предвещали ничего хорошего. Когда б я поспорил, что бывший разбойник-профи прокручивает в голове самые изощренные виды пыток и казней, прикидывая, в каком порядке применить их к непокорному, чтобы смерть в петле показалась тому желанным избавлением от мук, непременно бы выиграл. Вот только выигрыш, увы, получать было бы некому. Равнодушно смотреть, как разбойное шакалье измывается над верным нашим соратником, мы бы не смогли, а значит, наверняка бы ввязались в безнадежную, но такую, черт возьми, желанную драку. А поскольку чудес не бывает, точнее, бывают, но как раз сейчас ждать их было неоткуда, то на этой полянке скорее всего кучку наших мелко нарубленных останков и закопают.

В миг, пока эта радужная картина крутилась перед моим внутренним взором, а Ян Кукуевич, багровея, сжимал пудовые кулаки, собираясь выдохнуть заветное «Взять его!», среди декораций надвигающейся трагедии появился еще один персонаж.

– Где моя мышь? – надсадно возопил Финнэст, вылезая из палатки. – Найдите мне мышь!

Неожиданное явление сбило разбушевавшегося злодея с шага, заставляя его невольно отпрянуть в сторону.

– Это еще кто таков?!

– Он блаженный! – выкрикнула Оринка, пытаясь разорвать путы. – Не троньте его!

– Кликуш мне здесь недоставало! – перенося гнев на новую жертву, окрысился разбойник. – А по одежке судя, так из Юшкиных гридней будет. Не тот ли, что засаду нашу порушил?

– Тот, тот! – послышалось из-за деревьев, где, должно быть, отсиживались недавние ватажники лихого батьки Соловья.

– Повесить его, – коротко отчеканил бандит, окончательно сбрасывая с себя скверно подогнанную маску вельможи.

Молящий взгляд Оринки перелетел через поляну к нам с Вадимом, сверля, будто зубоврачебный бур, и требуя помощи. Впрочем, мы и сами лихорадочно перебирали варианты спасения несчастного.

– Не стоило бы, – словно в пространство, выразительно произнес я.

– Пугать меня вздумал?

Я равнодушно пожал плечами.

– Очень нужно! А только от живого-то гридня польза немалая, а от мертвого только воронью обед.

– Ну-ка, ну-ка? – Атаман поворотил коня, заинтересованно глядя на разумника. – В чем же ты пользу узрел?

– Вы же умный человек! Сами посудите, – заговорил я с ласковой настойчивостью, с какой, бывало, убеждал перепуганных свидетелей давать чистосердечные показания. – Как вы абсолютно верно заметили, Финнэст состоит в свите Юшки-каана. Вернее, состоял до недавнего времени. Пока каану не вздумалось испытать на преданном, сильном и здоровом гридне новое мурлюкское оружие, которое, извольте видеть, лишает человека разума. При этом мозг его не поврежден, он просто живет в другом мире, где всем доволен и где ему, вероятно, зачем-то нужна мышь. Он, должно быть, даже не заметит, если вы его повесите.

– Во как? – заинтересованно повторил королевский наушник. – Занятно.

– Не то слово, – согласился я. – Ведь ежели каан на ближних да верных испытывает такое оружие массового поражения, то уж со всем остальным населением Субурбании он и вовсе церемониться не станет.

– Пожалуй, что и так. – Атаман заговорщицки усмехнулся. – Ежели прочим верным воочию показать, какову их добрый хозяин им цену полагает, навряд у него впредь сторонники отыщутся. Ай да одинец! Сообразительный, шельма! Ну что ж, будь по-твоему. Этих, – он кивнул на Финнэста и урядника, – я не казню. И девчонку, коль поклянется страшно, что ведовать да хворь насылать не станет, развяжу. Что же касательно вас, то вот, как Нычка светел, говорю: ежели обо всем полюбовно договоримся, то в обиде не останетесь.

«Героями не рождаются», – гласит старинная пословица. Но, как добавлял наш замначальника следственного управления: «Героями умирают». Что и говорить, подобный финал – вполне достойный повод для вдохновенных исполнителей баллад, но складывать головы посреди чужого леса в чужих землях чуждого мира – есть в этом что-то неправильное. Да и делу, которое я так недавно окрестил «делом чести», геройское сложение головы ничем не поспособствует.

Такие мысли крутились у меня в голове, когда, смирившись с немилосердной реальностью, я лихорадочно просчитывал варианты наших действий в этой сложившейся, как карточный домик, ситуации.

«Кукуевич считает, что он победил. Хорошо, пусть себе пока считает. Если мы останемся живы, такой образ мыслей даже к лучшему. От чего зависит, будем мы живы или нет? От того, насколько мы ему окажемся нужны. Ну, с Вадимом всё более или менее понятно. Мало того, что он формально старший из присутствующих ныне в Субурбании мздоимцев, он еще де-юре глава Союза Кланов „За Соборную Субурбанию“. То есть по политическому весу номинально равен Юшке-каану. Подчинив Вадюню, Кукуевич убивает одним залпом трех зайцев. Первый: убирает с дороги возможного конкурента; второй: заручается поддержкой могущественного, особенно в левобережных землях, Союза Кланов; и третье, вернее, третий заяц – если в народном сознании Ян Кукуевич будет стоять над главой Союза Кланов, то и глава конкурирующего Союза будет восприниматься фигурой нижестоящей. Ну да бог с ними, с ушастыми! Лишь бы Вадим жив остался.

Для чего могу пригодиться Кукуеву сыну я? Ну, в качестве заложника, при помощи которого можно шантажировать Вадюню, это ясно. Но сейчас таких заложников, кроме меня, еще трое. В наших интересах сократить число веревочек, за которые можно дергать невольных марионеток, до минимума. Значит, необходимо, чтобы претендент на вакантный трон нуждался в каждом из нас лично. Для чего может пригодиться одинец-следознавец криминальному авторитету? Дурацкий вопрос! Для того, чтобы свалить другого такого же криминального авторитета! Как в нашем мире, так и в этом – разница невелика. А значит, прости, вельмочтимый Юшка-каан, – «была без радости любовь, разлука будет без печали!».

Между тем вывалившие из леса представители вооруженного электората Яна Кукуевича обступили нас плотной массой, разглядывая, тыкая пальцами и во всю прыть обсуждая «охотничью добычу». Не обращая внимания на разухабистый сброд, затянутый в драгоценное кафтанье, предводитель разбойного люда неспешным шагом въезжал в распахнутые ворота, как гордый триумфатор в капитулировавшую цитадель.