Вещий князь. Книга 2. Первый поход - Андрей Посняков Страница 67

И очень сожалел про себя, когда один из них показал ему серебряный перстень с круглым голубым камнем — знак Черного друида Форгайла. Впрочем, хозяин заезжего дома перестал так уж расстраиваться, когда узнал суть приезда гостей. Мало ли, среди тех, кого надо будет схватить, окажется человечек, не очень-то нужный друиду. Тем более что, как тут же выяснилось, Форгайла интересовал только один…

Они пошли дальше, воспользовавшись некоторым просветлением в небе. Раскисшая дорога, вся в грязи и глине, вела мимо холмов и рощицы, за которой виднелись строения, огороженные аккуратной оградой из серого камня.

— Заезжий дом, — кивнула Магн. — Тут мы и заночуем, а уже завтра днем будем в Таре.

Ирландец лишь усмехнулся, переглянувшись с ярлом.

— Будьте настороже, — улучив минутку, предупредил тот. — И не спрашивайте пока ни о чем. Быть может, все сложится и не так, как предполагается.

Вольноотпущенник Трэль про себя подивился странным словам ярла, а Снорри, похоже, было все равно — где-нибудь ночевать или идти дальше.

Хозяин заезжего дома — сама любезность — принял их с почетом. Поклонившись, справился о здоровье, тут же распорядился насчет еды и провел гостей в дом.

— Здесь — трапезная, — показал он на обширную полутемную залу. — А вон там — общая комната, где можно и спать, и оставить вещи. Для вас же, благородный господин, — широко улыбнувшись, он повернулся к ярлу, — я приготовлю славную спальню там, наверху. — Хозяин кивнул на узкую лестницу, ведущую в деревянную пристройку.

На столе, длинном, сколоченном из почерневших от времени толстых дубовых досок, до блеска отшлифованных рукавами, появились яства в деревянной, а на той стороне, где сидел ярл, и в серебряной посуде. Лепешки, жареное мясо, орехи, запеченная в тесте форель, лосось, сваренный с шалфеем и луком, какие-то птицы — то ли утка, то ли гусь, — политые шафранным соусом, эль, конечно, а также и грушевый сидр, из тех коварных напитков, что за доброй беседой можно выпить сколько угодно, да только вот потом не встанешь из-за стола, тут и уснешь, упав головой средь объедков. Перед тем как сесть ужинать, Хельги, в сопровождении угодливого хозяина, осмотрел дом. Залу, гостевую, очаг. У очага задержался подольше, уж слишком вкусные запахи исходили оттуда, особенно от жарящихся на вертеле уток.

— Милости прошу! — кивнув на накрытый стол, расплылся в очередной улыбке Эхайд Далриат.

И сам сел на лавке рядом с гостями; слуги, повинуясь его знакам, таскали от очага пищу, а Эхайд самолично подкладывал ее ярлу и все улыбался, улыбался… Так, что даже сидевший по левую руку ярла Ирландец скривился, бросив на него красноречивый неприязненный взгляд.

Отпробовав эля, гости стали собираться спать. Да и пора было уже — на улице быстро темнело.

— Трэль, ты хорошо понимаешь местный говор? — поднимаясь к приготовленному месту ночлега, внезапно обернулся к вольноотпущеннику ярл.

— Да, отец Деклан учил меня.

— Тогда вот что… Осторожненько так переговоришь со слугами, они, кстати, тоже, похоже, принимают тебя за слугу… Посмотришь, куда чаще всего они будут бегать. В какое место. Посмотришь — и все. Да, хорошо бы было, если б ты незаметно прихватил огрызок пилы. Понял?

Трэль молча кивнул и вышел во двор.

— Эх, самому бы понаблюдать, — пробормотал про себя Хельги. — Ведь чувствуется, что нехорошо что-то здесь, явно нехорошо, но вот что? Поди, догадайся… Хотя, может, и кажется все… Магн!

— Да, мой ярл? Я приду к тебе в полночь.

— Хм… Ну, а пока скажи, эта… этот заезжий дом, он такой же, как все в Ирландии?

— Да. Во всей стране такие же, от Манстера до Улада и от Лейнстера до Конннемары. А что, не очень понравился?

— Наоборот, даже слишком. Ты ничего не чувствуешь?

— Нет, ярл. — Девушка тоскливо вздохнула. — Ты знаешь, я должна бы чувствовать камень… Но… Быть может, Форгайл все-таки более великий колдун, чем я думала…

— Кто?

— Тот, кого ты скоро увидишь. — Проведя по волосам ярла, Магн повернулась и, покачивая бедрами, отправилась в гостевую залу.

— Постой! — Хельги задержал ее за руку. — Мне бы нужно посидеть допоздна с хозяином, да так, чтобы он не заметил подвоха. Может быть, сыграть с ним в кости?

Магн расхохоталась:

— В кости? О, мальчик… Эхайд Далриат не играет в кости, он обожает фидхелл.

— Фидхелл? Что за игра такая?

— Ну как тебе сказать? Берется доска, поле расчерчивается на клетки. В центре ставится фигура верховного правителя, по бокам его — четыре короля — Манстера, Улада, Лейнстера и Коннахта. По сторонам доски еще четыре правителя с войском. Нападение их и надо отбить.

— Кажется, понял… — В висках Хельги стукнули барабаны. Отбросив сомнения, он решительно направился в трапезную.

Хозяин заезжего дома встретил его возвращение крайне неприязненно, хотя, почти сразу справившись с собой, натянул на лицо обычную улыбчивую маску.

— Не спится, — пожаловался Хельги на языке родных фьордов. Хозяин хорошо понимал его, как и многие на этом острове, слишком уж частыми гостями были здесь норманны. — Может, сыграем в фидхелл?

— В фидхелл? А ты умеешь в него играть, о благороднейший? — Хозяин обрадованно поднял брови.

— Играл когда-то, правда, многое забыл, — уклончиво ответил ярл. — Ну, если ты кое-что напомнишь…

— Конечно же, напомню, благороднейший ярл! Эй, слуги! — Он три раза хлопнул в ладоши. — Несите же сюда скорей мою любимейшую забаву!

Слуги — все, как на подбор, саженные молодцы — не заставили себя долго ждать.

В сущности, правила игры оказались не такими уж сложными — Хельги чувствовал себя так, будто когда-то уже игрывал во что-то подобное, и хозяину заезжего дома не пришлось особенно расслабляться, учитывая еще и то, что молодой ярл меньше смотрел на доску, а больше по сторонам. Примечал, куда да зачем бегают слуги.

Игра затянулась до позднего вечера, Хельги, конечно же, проиграл, к вящему удовольствию хозяина, и отправился в гостевую комнату, спать.

По пути заглянул к остальным, переговорил. С Ирландцем, с Трэлем, со Снорри. Картина складывалась не очень-то благостная. Во-первых, хозяин Эхайд Далриат вел себя явно неадекватно: лебезил, льстил, улыбался. Да так, что это переходило границы обычной любезности. А ведь по своему статусу — как уверяли и Магн, и Ирландец — хозяин заезжего дома это вовсе не держатель захудалой английской корчмы. Он обязательно являлся одним из самых богатых и уважаемых землевладельцев округи, и его слово чести приравнивалось к королевскому. Во-вторых, Трэль и Снорри несколько раз замечали подозрительное поведение хозяйской девчонки — довольно миловидной, глазастой, светловолосой, — кто она там была, прислужница, или наложница, или и то и другое вместе, они так и не выяснили, да зато заметили другое. Слишком уж часто бегала она на задний двор дома. Да не с пустыми руками — с чугунком, а затем и с баклажкой. Сначала снесла их куда-то, потом принесла обратно. Поставила на полку у очага, села смотреть, как играют в фидхелл. Хозяин, что тоже странно, ее не прогонял, словно бы и делать по дому было нечего. В-третьих, Ирландец не зря пялился глазами в серебряное блюдо с жареной птицей, стоящее на столе напротив ярла. Он и опознал в птице журавля. Везде и всегда ели всяких птиц, кроме уток, гусей и перепелов, еще и соловьев, и дроздов, и цапель, ну, и журавлей тоже. Везде, кроме Ирландии. Ирландцы журавлей не ели. Категорически. И дать кому-то съесть мясо журавля означало в их глазах подготовить того человека к какому-то неизбежному черному колдовству.