Вечность - Алисон Ноэль Страница 67

— Если уж это чья-то вина, так папина, потому что всемизвестно: нельзя пытаться объехать выскочившее на дорогу животное. По правиламполагается его задавить и ехать дальше. Но мы с тобой знаем, что папа таксделать не мог. Он попытался спасти нас всех, и в итоге спас одного оленя. Ноесли так посмотреть, то, может, олень виноват. Зачем он выскочил на дорогу?Нечего ему там было делать, жил бы себе в лесу. А может, виновато дорожноеограждение — могло бы быть и покрепче. А может, фирма-производитель виновата,что в машине руль подвел и тормоза отказали. А может… — Онаостанавливается и смотрит на меня. — В общем, никто не виноват. Просто —случилось, и все. Так суждено.

Я давлю рыдания. И хотела бы поверить, но не могу — знаюправду.

— Все мы это знаем, и все с этим смирились. Теперь итебе пора понять — и принять. Видно, тогда просто твое время не пришло.

Пришло! Мое время пришло. Только Деймен сжульничал и менявернул обратно.

Я судорожно сглатываю и смотрю на экран. Передача ОпрыУинфри закончилась, и вместо нее на экране появился доктор Фил с блестящейлысиной и очень большим ртом, который никогда не закрывается.

— Помнишь, я стала такой полупрозрачной? В общем, тогдая готовилась перейти через мост. Каждый день я подбиралась все ближе к тойстороне. Но когда я уже совсем надумала перейти… В общем, мне показалось, чтотогда я была тебе особенно нужна. Я не могла тебя бросить… и сейчас не могу.

Я так хочу, чтобы она осталась со мной! Но я уже отняла унее жизнь, так неужели отберу еще и посмертие?

— Райли, тебе пора, — шепчу я тихо-тихо и словнонадеюсь, что она не услышит.

Но как только прозвучали эти слова, я понимаю, что они —правильные. Поэтому я повторяю еще раз, погромче, с глубокой убежденностью.

— Я думаю, тебе нужно идти.

Говорю и сама не верю своим ушам.

Райли встает. Глаза у нее печальные, на щеках блестятслезинки.

Я с трудом проглатываю комок в горле.

— Ты даже не представляешь, как ты мне помогла. Незнаю, что бы я без тебя делала. Только благодаря тебе я находила в себе силывставать по утрам и кое-как переставлять ноги. Но сейчас мне лучше, и тебепора…

Я не могу продолжать, захлебнувшись собственными словами.

Райли улыбается.

— Мама говорила, что рано или поздно ты отправишь меняобратно.

Я смотрю на нее, не понимая, что это значит.

— Она сказала: когда-нибудь твоя сестра наконецповзрослеет и поступит так, как надо.

И тут мы обе закатываемся хохотом. Мы смеемся надабсурдностью всей ситуации. Над любимой маминой фразой: «Когда-нибудь ты,наконец, повзрослеешь и…» — вписать нужное. Мы смеемся, чтобы хоть как-торазрядить атмосферу и смягчить боль расставания. Смеемся, потому что это такчертовски приятно.

А когда наш смех стихает, я смотрю на Райли и говорю:

— Ты ведь будешь иногда заглядывать, чтобы сказать«привет»?

Она качает головой и отводит глаза.

— Вряд ли ты сможешь меня увидеть. Ты ведь не видишьмаму и папу.

— А Летняя страна? Там я смогу тебя увидеть?

Я думаю про себя: можно пойти к Аве, попросить, чтобы онанаучила меня снимать щит. Чтобы можно было навещать Райли в Летней стране, нидля чего другого! Она пожимает плечами.

— Не знаю. Не уверена. Но я постараюсь послать тебекакой-нибудь знак, чтобы ты знала, что у меня все в порядке.

— Какой знак? — пугаюсь я, увидев, что Райли уженачинает становиться прозрачной. Я не ждала, что это будет так скоро. —Откуда я узнаю, что это от тебя?

— Узнаешь, не волнуйся!

Она улыбается, машет рукой на прощание и растворяется ввоздухе.