Огонь и вода - Салма Кальк Страница 67

Обидно, но… Противника необходимо оценивать здраво. Если ты преувеличишь свои силы и преуменьшишь возможности врага – то останешься в том месте, где это придумал. И тут так же – грустно сознавать, что не нравишься красивой деве ни капли, но и не заблуждаешься, и не рассчитываешь на то, что посмотришь на ту деву пристально, она и заинтересуется.

Рыжий гонялся за невестой по замку пару дней, и всё – безуспешно. До тех пор, пока однажды принцессе не попался по дороге братец, наследник принца Луи, и не принялся наставлять её в правилах поведения. На взгляд Рыжего, принцесса знала все их отлично, и даже многовато было тех правил, если уж совсем по-честному. И судя по её виду, ей было очень обидно слушать всякую ерунду. Ну как тут было не вмешаться?

Обиженный принц пошёл восвояси, спасённая принцесса показала Рыжему потайной ход наружу, потому что не желала объясняться ещё и с отцом. И они очень даже неплохо скрылись в прибрежном болоте, точнее – в камышах, которых росло предостаточно по берегам озера возле замка. Оказалось – у принцессы там нагретое место. Отлично же, отлично! Вдруг выйдет побеседовать?

Рыжий ещё ни разу не видел невесту так близко, и не мог не восхититься ею ещё раз. Смотрел – и не мог наглядеться. Как капелька росы на листе, которая на солнце переливается всеми цветами радуги не хуже драгоценного камня, а тронь её саму или тот лист – прольётся наземь без остатка. Поэтому с ней нужно осторожно и бережно – чтобы сохранить эту хрупкую красоту. Усадить на кочку на его плаще, не дать упасть в болото, честно сказать, что у него на душе.

Принцесса немного оживилась – заинтересовалась. Отважилась даже посмотреть ему в лицо – неужели? И говорила – о себе, о братьях и сестре, об их жизни здесь, об обучении магии. О книгах. Хорошо, будет, кому его книги читать, а то ему недосуг, а ценность большая, стоят немало.

Рыжему очень хотелось коснуться губами её век, виска, нежных губ… но он понимал, что – преждевременно. И дядюшка Шарль, и учителя в Фаро доходчиво объяснили ему про преждевременную атаку, он усвоил и имел в виду. И когда принцессу позвали к обеду, только лишь поцеловал её руки – правда, обе, одну и другую. Как смог ласково. Потому что… она такая маленькая и нежная, что с ней нельзя стремительным натиском, а можно – понемногу, маленькими шажками. Кажется, первый они сделали.

До ужина Рыжий тряс Андре на предмет того, какую песню можно спеть, чтоб не оскандалиться. Что-нибудь про любовь, про волшебство, про мечту. Тот думал-думал, потом вспомнил балладу о принце, которому спели песню о прекрасной деве, живущей на другом берегу Срединного моря. Тот принц услышал и влюбился, и не нашёл ничего лучше, как сесть на корабль и потащиться взглянуть на любимую воочию. Он сочинил сто и ещё одну песню, прославляющую красоту заморской принцессы, и до неё эти песни тоже дошли, и она восхитилась и полюбила их создателя. Путь их друг у другу был тернист и долог, как во всякой приличной балладе, он подхватил какую-то хворь и едва ли не умер, но доплыл до своей мечты, встретился с принцессой, и она исцелила его. И жили они, как водится, долго и счастливо. Рыжий, конечно, балладу сто раз слышал, и иногда в охотку подпевал, но сам никогда не исполнял, и принялся искать чернила и бумагу, чтоб записать слова, нашёл у мальчишки-принца Жиля, с помощью Андре записал. Дальше принялись подбирать музыку, потому что Андре её толком не помнил, а Рыжий вовсе не знал. И тот же Жиль унюхал, не иначе, как что-то происходит, проник, и заинтересовался – что это тут делают два взрослых могучих мага, и очень удивился – надо же, песенка. И предложил в качестве аккомпанемента музыку ветра – мол, он знает, как сделать, чтоб из всех щелей засвистело, и не просто засвистело, а красиво, и вообще как надо. Оба могучих мага изумились до крайности – надо же, мол, как бывает, и взялись пробовать. Мальчишка заявил, что в комнате толку мало, а вот в большой зале, где ужин – там и каминная труба им в помощь, и щели, и ещё кое-что. И добавил, что его за стол не позовут, потому что он опять провинился, и вообще его почти никогда не зовут, но он спрячется возле камина, он знает, где, и никто его не найдёт. И поможет.

За ужином Рыжий поглядывал на принцессу, и – о радость – принцесса иногда поглядывала на Рыжего. Не прятала глаза испуганно, но – смотрела заинтересованно. Молчала. Когда взялись петь – тоже молчала.

Мальчишка Жиль не подвёл – когда они с Андре стали петь про влюблённого принца, сначала тихонечко подвыл ветром из высоких окон, а потом добавил ещё камин, и что-то ещё… Пели вы когда-нибудь под аккомпанемент ветра? Вот он теперь пел. Как флейта, нет, как много флейт, как сто походных труб, только каждая – со своим неповторимым голосом, и точно в мелодию. И вышло красиво, очень красиво. И его принцесса смотрела, и смотрела не куда-нибудь, а на него, не отводя глаз. И улыбнулась в конце – будто солнечный лучик, в полутёмной-то зале. Ему, не кому-то другому.

И это была победа.

Годфри после ужина попросил дозволения проводить принцессу до её покоев. По дороге она поблагодарила за прекрасную песню, и спросила – а можно ли будет услышать её ещё когда-нибудь. Анриетта не знает такой песни, она бы выучила. И сама Катрин подпевала бы, играет она не так хорошо, как сестра, и… как он.

Ох, каким же мёдом звучали эти простые слова – намного слаще любых комплиментов придворных красавиц!

Ну что же, и эта высота взята. Движемся дальше.

А дальше настало утро, и на рассвете Рыжий отправился за водяными лилиями. Всего-то нужно было доплыть и сорвать, скажем, штуки три.

Он прошёл вчерашней тропинкой, приглушив шаги – не тренированные маги не услышат. Шёл-шёл… и увидел радугу.

Вот прямо радугу – невысокую, но полукруглую, касающуюся концами водной глади. Пригляделся – а там дуга, дуга из мельчайших капелек воды, и управляла ею – конечно же, принцесса. Она сидела на сухой кочке на самом берегу, в простом платье, ловила водной аркой лучи поднявшегося уже солнца… и улыбалась.

Годфри тихо-тихо отступил в камыши. Прошёл назад вдоль берега, нашёл сухое место, сбросил там одежду и осторожно вошёл в воду. Впрочем, принцесса была увлечена, и не обращала на окрестности никакого внимания.

Озеро оказалось глубоким, и внизу встречались какие-то водовороты – в общем, следовало быть осторожным, не зная здешних течений и здешнего дна. Впрочем, он добрался до того места, где росли лилии, нырнул, и ещё не сразу выдернул потребное количество – они крепко держались за дно, а ножа он прихватить не догадался. Взял в зубы стебли – аккуратно, чтоб не повредить – и отправился к принцессе.

Мысль о том, что цветы можно вручить ей, не выходя из воды, возникла по дороге. Отдать, и потом уже плыть к вещам и одеваться. Он плыл к радуге, и думал – а если попробовать проплыть под ней, что будет? Удача? Или неминуемая смерть?

Смерти не случилось, по крайней мере – сразу же. Принцесса увидела его, ойкнула и вскочила на ноги. Он же доплыл, выбрался на берег, отряхнулся и протянул ей цветы.

- Доброго вам утра, моя принцесса. Вот, это для вас.

- Доброго… утра, - она закрыла рот руками и смеялась.