Нордвуд. Сумрачный город - Хелен Тодд Страница 67

Год спустя.

Тодор

Над городом собиралась гроза. Воздух наполнился электричеством, вот-вот все полыхнет, прежде чем на улицы разольется холодный ливень. Тодор задумчиво смотрел на Нордвуд в высокое готическое окно на самом верху башни Лавки Зодчего. Когда-то здесь стучали часы в унисон с сердцем сумрачного города. Теперь же – тишина.

Источник магии все так же пульсировал в глубине главного здания, но ни местные жители, ни бывшие владельцы зеркальных знаков не чувствовали этого.

Черные как смоль глаза Тодора скользили по переулкам. Наблюдение стало его личным ритуалом. Память ловко подбрасывала воспоминания о длинном пути к освобождению Нордвуда от проклятого острова, а порой ему мерещились вспыхивающие зеркальные знаки. И тогда Тодор проверял всех ведьмаков, когда-то носивших их.

Вот и сегодня в ржаво-черном доме виднелся знак W. Обман, иллюзия, больше ни Ани, ни кто-либо еще не был связан с символами. Пришлось признать отголоски прошлого, и, отойдя от окна, Тодор переместился.

Еще не стемнело. За горизонтом непривычно алел полукруг – садилось солнце. Его яркие оранжевые лучи окрашивали фасады, отражались в стеклах и бликами плясали в лужах на брусчатке. Совсем скоро их накроет темнота, а ее будут рассеивать желтые лампы в кованых фонарях. Старый город никогда не изменял свой антураж. В каждом проулке непременно таились влага и флер воспоминаний – историй, впитавшихся в разноцветные кирпичи.

Тодор уперся ладонью в широкий подоконник одного из магазинов, кажется, там была витрина с книгами. Время не щадило и вампира. После сражения на острове жажда крови вспыхивала ярче, пить хотелось больше, он никак не смог восстановиться. И теперь по-звериному скалился, преодолевая очередной приступ голода. Тело напряглось, пальцы заскрежетали по гладкой поверхности. Тодор со свистом втянул воздух, приложил к горлу ладонь и, на мгновение закрыв глаза, попытался выровнять дыхание.

Ничто не проходит бесследно.

По ту сторону, как обычно, туманного и дождливого города больше не было иссушающего магию демона, остались проклятые, но тех из раза в раз вылавливали стражники – без предводителя они были слабее. Но, несмотря на это, часто нарушали границы, желая поживиться энергией или осколками души.

И все же многое стало чужим, освещенным алым цветом уходящего дня. К этому нужно было привыкнуть.

Коротко прокашлявшись, Тодор широким шагом направился к приземистому зданию и, будто спеша, собирался пройти мимо него, но, вспомнив про символ Аннетт, все же заглянул в панорамное окно антикафе.

За небольшим столиком с темно-зеленой скатертью, усыпанной серебряными узорами, он заметил Алана. Тот устало тер виски, задумчиво глядя в сторону барной стойки. Ждал Аннетт.

На ней был любимый бордовый джемпер, из-под которого виднелся белый воротник. Рукава были закатаны, и Тодор отчетливо мог рассмотреть вампирским зрением – на правом запястье больше нет зеркального знака, значит, все в порядке.

– Я взяла нам лимонник и черный чай, тебе без сахара, а себе с грушевым сиропом. – Из-за стекла их разговор был едва слышим, но Тодор легко разбирал слова.

– Тогда половина моя, – с улыбкой ответил Алан и взял у нее из рук небольшой поднос.

Он поставил его на столик, а сам, неожиданно для Аннетт, притянул ее к себе, крепко обнял и лишь после предложил сесть с ним на диване.

Тодор с ухмылкой наблюдал за уверенными ухаживаниями, будто они только начали встречаться. Но вот уже прошло несколько лет с начала их отношений, а Ани по-прежнему смущенно улыбалась и по-своему счастливо рассказывала о работе. Вопреки уговорам, так и не ушла из стражников.

– Три вызова? И все возле кладбища?

– Да, перед Хеллоуином чудаков хватает, пытаются провести обряды, получить магию мертвых, – спокойно пояснила Аннетт, удобно положив голову на плечо Алана. – А у тебя как?

– Зелья, редкие растения и еще раз зелья. Простая лабораторная работа для больницы, – будничным тоном ответил Алан.

– Ну, конечно, редкие противоядия, заживляющие капли и мази. Все совсем обычное и ни капли не опасное! Как те цветы, после прикосновения к которым немеют руки…

– Я забыл, что пользовался перчатками, – спокойно пояснил Алан.

– Еще бы. Может, насчет маскарада на Хеллоуин тоже память дырявая?

Аннетт говорила с теплом и в шутку. Тодор заметил, как светятся ее глаза, чувствовал спокойствие, знал, что ее защитят. Прежде всего она сможет это сделать сама.

От наблюдения отвлекло мерцание. Новый символ, O, поблескивал на стекле, а после замерцал и, превратившись в золотистую воду, сполз по окну и окрасил один из небольших ручейков.

Тодор принял это за знак, которому надо следовать. Был уверен, что знакомый с детства город не даст ему ложных подсказок.

Его путь лежал в больницу. В ней работала Джин-Рут, ее символ лечения уже не имел никакой силы: у ведьмы не было магии, но она по-прежнему упрямо отрицала это. Единственная так и не принявшая свою свободу.

Вот и сейчас, перебросив заплетенные в колоски волосы за спину, она хмурила миловидное личико и спорила с каким-то посетителем. Под конец разговора вздернула кругленький носик и, хлопнув дверью, скрылась в кабинете.

Тодор слышал, как она расплакалась, чувствовал ее злость, но знал, что всему свое время. Джин-Рут, прожившая чуть больше восемнадцати лет с магией, так и не смогла ее себе подчинить, так и не впитала в себя наследственный источник Крейгов, как сделал это ее брат Алан. Редко удавалось применять ее в быту, что уже говорить о защите или работе, связанной с силой.